Два боя - [3]
Административная деятельность Михаила Александровича продолжалась более двух лет - до апреля 1917 года, когда он был назначен помощником флаг-капитана по оперативной части штаба Балтийского флота. Оперативная часть - мозг штаба — ведала разработкой планов операций и их выполнением. Но сам флот был уже другим: февральская революция 1917 года в корне изменила положение дел на кораблях и в штабах - революционный взрыв вызвал падение дисциплины и боеспособности. Балтийцам приходилось обороняться и отступать. На долю М.А.Петрова выпали Моонзундское сражение осенью 1917 года и Ледовый поход весной 1918 года, когда (в январе 1918 года) флаг-капитан по Оперативной части талантливый контр-адмирал князь М. Б. Черкасс кий был уже уволен в отставку.
После революции в октябре 1917 года М.А. Петров остался во флоте, ставшем Рабоче- Крестьянским и Красным — РККФ. В 1919 году он было перешел на преподавательскую работу в Морскую академию, но вскоре вновь вернулся на оперативную, занимая в 1920—1921 годах ответственную должность начальника Оперативного управления Морского штаба Республики.
Заслуги М.А.Петрова на этом посту высоко оценил командующий Морскими Силами А.В.Немитц. Очевидно, что не без ходатайства последнего Михаил Александрович в августе 1921 года был назначен начальником Морской академии.
На этом высоком посту М.А.Петров энергично занимался нс только учебным процессом. но и наукой. Он принял участие в дискуссии "флот морской или флот воздушный". вызванной преувеличением некоторыми военными роли авиации в войне. "Флот морской" получил право на существование, подтвержденное в 1924- 1925 годах Наркомвоенмором М.В.Фрунзе, который исключительно верно оценивал роль морских сил в обороне государства.
Однако еще до прихода (1924 год) на свой пост М.В.Фрунзе. М.А.Петров, видимо вследствие практиковавшихся тогда частых перестановок кадров и интриг. 28 апреля 1923 года был освобожден от должности начальника академии, а 4 февраля 1924 года и вовсе уволен в отставку. Находясь в отставке, он продолжал преподавательскую и научную деятельность в академии. В августе 1927 года, но выбору нового начальника Военно-Морских сил РККА бывшего матроса и революционера со стажем Р.А. Муклевича, М.А.Петров был назначен начальником Учебно-строевого управления ВМС РККА. Это управление, после упразднения штаба РККФ, фактически ведало вопросами строительства и боевого применения флота. Не вдаваясь в мелкие подробности, следует прямо сказать, что эта должность примерно соответствовала современной должности начальника Главного штаба Военно-Морского Флота.
Вот почему М.А. Петров полемизировал с М.Н.Тухачевским, который в 1927—1928 годах выступил с предложением вывести в резерв дорогостоящие крупные корабли, а оборону берегов возложить на авиацию РККА, береговую артиллерию и катера. М.Н.Тухачевский преследовал интересы армии, нуждавшейся в срочном перевооружении, но отказ от модернизации и вывод в резерв последних трех имевшихся у нас линкоров означал смерть флота.
На историческом заседании Реввоенсовета СССР 8 мая 1928 года под председательством Наркомвоенмора К.Е.Ворошилова, М.А.Петров, представляя Морские Силы СССР, решительно возразил М.Н.Тухачевскому и обосновал необходимость для СССР флота разнородных сил при сохранении линкоров в качестве главной ударной силы (что тогда было правильно). Конечно, в победе его точки зрения сыграла роль неприязнь к Тухачевскому многих военачальников — членов Реввоенсовета, но флот был спасен.
Вот сокращенный текст принятого постановления:
*1. Признать необходимым укрепление и развитие Военно-Морских Сил в общем плане военного строительства.
2. При развитии Военно-Морских сил стремиться к сочетанию надводного и подводного флотов, береговой и минно-позиционной обороны и морской авиации, отвечающему характеру ведения боевых операций на наших морских театрах в обстановке вероятной войны.
3. Учитывая роль морских операций на Балтийском и Черноморском театрах в общем ходе будущей войны, считать основными задачами Военно-Морских Сил РККА:
а) содействие операциям сухопутной армии в прибрежных районах; б) оборону берегов в условиях совместного разрешения этой задачи средствами морских сил и сухопутной армии; в) действия на морских коммуникациях противника; г) выполнение особых морских операций.
Успешное выполнение вышеуказанного Военно-Морскими Силами возлагает на флот, береговую оборону и морскую авиацию следующие задачи: а) на флот: 1) содействие сухопутным операциям при выполнении поставленных задач; 2) непосредственную огневую поддержку прибрежных укреплений; 3) ведение активной обороны на море путем операций малой войны; б) на береговую оборону: оборону пунктов, имеющих важное стратегическое значение (баз флота, политических и экономических центров); в) на морскую авиацию: обеспечение Военно-Морских Сил в их операциях, действия против флотов, а также против военно-морских и воздушных сил и баз противника.
4. По составу флота руководствоваться нижеследующим: а) основным фактором, сообщающим операциям флота боевую устойчивость и активность действий, являются линейные корабли; б) развитие легких сил (крейсера, миноносцы, торпедные катера, сторожевые суда, канлодки) должно отвечать требованиям современной морской войны и соответствующей организации флота на наших театрах, с учетом особенностей характера использования морских сил в будущей войне; в) развитию подводного плавания уделить особое внимание, при учете специальных операций подводных лодок и обеспечения возможности совместных их действий с надводным флотом; г) развитие минно-позиционных средств флота сообразовать с необходимостью обеспечения выполнения указанных выше задач Военно-Морских Сил..."[* Боевая летопись ВМФ. 1917—1941. М.: Воениздат. 1993.]
Чудесные исцеления и пророчества, видения во сне и наяву, музыкальный восторг и вдохновение, безумие и жестокость – как запечатлелись в русской культуре XIX и XX веков феномены, которые принято относить к сфере иррационального? Как их воспринимали богословы, врачи, социологи, поэты, композиторы, критики, чиновники и психиатры? Стремясь ответить на эти вопросы, авторы сборника соотносят взгляды «изнутри», то есть голоса тех, кто переживал необычные состояния, со взглядами «извне» – реакциями церковных, государственных и научных авторитетов, полагавших необходимым если не регулировать, то хотя бы объяснять подобные явления.
Новая искренность стала глобальным культурным феноменом вскоре после краха коммунистической системы. Ее влияние ощущается в литературе и журналистике, искусстве и дизайне, моде и кино, рекламе и архитектуре. В своей книге историк культуры Эллен Руттен прослеживает, как зарождается и проникает в общественную жизнь новая риторика прямого социального высказывания с характерным для нее сложным сочетанием предельной честности и иронической словесной игры. Анализируя этот мощный тренд, берущий истоки в позднесоветской России, автор поднимает важную тему трансформации идентичности в посткоммунистическом, постмодернистском и постдигитальном мире.
В книге рассматривается столетний период сибирской истории (1580–1680-е годы), когда хан Кучум, а затем его дети и внуки вели борьбу за возвращение власти над Сибирским ханством. Впервые подробно исследуются условия жизни хана и царевичей в степном изгнании, их коалиции с соседними правителями, прежде всего калмыцкими. Большое внимание уделено отношениям Кучума и Кучумовичей с их бывшими подданными — сибирскими татарами и башкирами. Описываются многолетние усилия московской дипломатии по переманиванию сибирских династов под власть русского «белого царя».
Предлагаемая читателю книга посвящена истории взаимоотношений Православной Церкви Чешских земель и Словакии с Русской Православной Церковью. При этом главное внимание уделено сложному и во многом ключевому периоду — первой половине XX века, который характеризуется двумя Мировыми войнами и установлением социалистического режима в Чехословакии. Именно в этот период зарождавшаяся Чехословацкая Православная Церковь имела наиболее тесные связи с Русским Православием, сначала с Российской Церковью, затем с русской церковной эмиграцией, и далее с Московским Патриархатом.
Н.Ф. Дубровин – историк, академик, генерал. Он занимает особое место среди военных историков второй половины XIX века. По существу, он не примкнул ни к одному из течений, определившихся в военно-исторической науке того времени. Круг интересов ученого был весьма обширен. Данный исторический труд автора рассказывает о событиях, произошедших в России в 1773–1774 годах и известных нам под названием «Пугачевщина». Дубровин изучил колоссальное количество материалов, хранящихся в архивах Петербурга и Москвы и документы из частных архивов.
В монографии рассматриваются произведения французских хронистов XIV в., в творчестве которых отразились взгляды различных социальных группировок. Автор исследует три основных направления во французской историографии XIV в., определяемых интересами дворянства, городского патрициата и крестьянско-плебейских масс. Исследование основано на хрониках, а также на обширном документальном материале, произведениях поэзии и т. д. В книгу включены многочисленные отрывки из наиболее крупных французских хроник.