Два билета в Индию - [8]

Бандула поднялся и левой, здоровой рукой пожал по-европейски руку Ивану, кивнул Аун То и снова уселся на циновку, давая этим понять, что разговор закончен.

— Желаю счастья, — сказал Иван.

— Желаю счастья и вам, сыновья, — ответил генерал. — Пусть войдет Роджерс с пленным.

Роджерс, наверно, услышал слова генерала, потому что Иван с Аун То столкнулись с ним у самого входа. За маленьким переводчиком солдаты вели англичанина со связанными руками. Роджерс быстро поклонился Ивану и, ничего не сказав, нырнул в палатку.

— Я счастливый человек, — сказал Аун То. — Я увижу другие страны!

— Пошли спать, — предложил Иван. — И так сегодня чуть живые, а завтра день нелегкий.

— Пошли, — сказал разочарованно Аун То, но спорить не стал.

— Небось не заснешь теперь, — сказал ему вслед Иван.

— Не засну, — почти радостно отозвался бирманец. — Совсем не засну!

5 Отъезд

Утро пришло внезапно. Видно было, как проступают на черном занавесе деревьев синие тени, и вот уже можно различить листья, и летучие мыши ныряют в листву, чтобы повиснуть до вечера на ветвях, а навстречу им врывается в синеву утра пение дневных птиц.

Солнце еще не показалось над кустами низин, но вершина пагоды Шведагон вдруг вспыхнула золотом, и так ярко, что казалось, загорелись красные рубины, спрятанные под ее зонтом. А потом, будто кто-то провел широкой кистью сверху вниз, загорелась вся пагода — даже отсюда, из лагеря, издалека, громадная и величественная.

Не успела солнечная кисть докрасить основание пагоды, маленькие пагодки и строения, окружающие Шведагон, как лучи опустились на вершины манговых деревьев и почти тотчас же ударили в лицо, потому что в небо, как мяч из воды, вылетело солнце. И начался день.

Иван не выспался. Он много раз просыпался за ночь, торопил сон, торопил утро. Казалось, что эта короткая ночь длиннее лет, прожитых здесь. Солнце он встретил, сидя на лафете одной из трех оставшихся в батарее пушек. У ног лежал небольшой мешок, собранный еще затемно. Иван почти все пожитки оставил своим канонирам: рассудил, что путь будет долгим, трудным — нельзя перегружать ни коня, ни себя. Дай бог донести голову целой. Меч Иван повязал у пояса, туда же, за пояс, сунул пистолет, отобранный у англичанина.

С солнцем просыпался лагерь. В шум хриплых со сна голосов солдат и плеск воды влетел сухим треском случайный выстрел. В той стороне с криком поднялись вороны, но, покружившись с минуту, снова опустились на ветви — вороны привыкли к выстрелам, разжирели на падали. Лениво бухнула английская пушка…

Аун То пришел не один. За ним солдат тащил переметные сумы. Другой вел в поводу двух коней. Иван еще издали заметил, что кони добрые, манипурские.

— Как поживаешь? — спросил Аун То.

— Спасибо, хорошо, — ответил Иван. Потом добавил: — А груз где?

— Нас ждут за рощей. Чтобы никто в лагере не знал, куда уезжаем. Пусть думают, что в разведку.

Аун То легко вскочил на подведенного солдатом коня, проверил, хорошо ли закреплены сумы. Подождал, пока Иван, плохой кавалерист, приторочит свой мешок и усядется в седле понадежнее.

Через лагерь ехали не спеша. Осматривались. В тени деревьев лежали раненые, некоторые за ночь умерли, отмучились, но монахи, которые ухаживали за увечными и уносили мертвых, еще не проснулись.

Ночью поражение казалось не таким окончательным. Днем стало видно, что армия перестала существовать. Единственное, что могло спасти ее остатки, — немедленное отступление, пока англичане не собрались с силами, чтобы преследовать противника.

Спали кто где свалился после боя. Перемешались полки, отряды, тут же бродили оседланные кони, и непонятно было, то ли их хозяева погибли, то ли спят, позабыв обо всем.

Издыхал боевой слон. Он возил по земле окровавленным хоботом, и погонщик его, тоже окровавленный и грязный, плакал, гладя слона по голове, будто хотел утешить.

Миновали маленькую группу часовых, и Иван даже удивился, увидев их здесь. Странно было видеть бодрствующих в этом кошмарном сонном царстве.

Еще два солдата стояли у палатки генерала.

— До свидания, ваше превосходительство, — сказал Иван негромко по-русски. — Даст бог, свидимся.

Но сам не верил, что увидит когда-нибудь Бандулу.

Худенькая фигурка Роджерса поднялась из травы. Переводчик спал на земле, подложив под себя старый плащ.

— Доброе утро, господин Иван, — сказал он. — Доброе утро, Бо Аун То. Неужели вам тоже не спится?

— Доброе утро, Роджерс.

— Куда собрались?.. Если не секрет.

— На разведку, — поспешил ответить Аун То.

— Какая же может быть разведка, если армия разбита?

В голосе Роджерса слышалась печаль.

Иван, чтобы успокоить человека, сказал попросту, без издевки:

— В случае чего у англичан устроитесь.

— Англичане не ценят предателей, — сказал Аун То и тронул коня.

— Вот это правда, — заторопился Роджерс. — Со мной церемониться не станут. — Он снял очки в погнутой оловянной оправе и принялся тереть большими пальцами стекла.

Снова неподалеку бухнула английская пушка. Англичане не собирались оставлять противника в покое.

— Мы будем отступать? — спросил Роджерс. Он почти бежал, держась за стремя Иванова коня.

— Северную дорогу посмотреть надо, чтобы англичане не обошли.