Два билета в Индию - [23]

И дверь в операционную закрылась.

Они сидели почти полчаса на длинной деревянной скамье в коридоре. Шурыкин с Мишей выходили покурить, потом вернулись. Наконец появилась женщина в халате и сказала им:

— Все в порядке. Можете забрать его домой. Пусть полежит немного, дня три, и все придет в норму.

Два санитара с носилками вошли в операционную и вывезли оттуда Маун У.

За ним вышел доктор и сказал:

— Опасности никакой нет, ему будет лучше дома.

— А если бы мы приехали позже?

— Позже приезжать не следовало. Семьдесят процентов смертельных случаев от укусов змей в Бирме происходят оттого, что начинают применять всякие знахарские средства, вместо того чтобы привезти человека к нам.

— Можно еще один вопрос, доктор? — спросил Зеленко. — Что надо делать в случае, если человека укусила змея? До того, как привезти его сюда.

— Ничего. Ровным счетом ничего. Если есть сыворотка, сделайте укол.

— А как насчет того, чтобы высасывать яд, прижигать рану, перетягивать ее жгутом?

— Никуда не годится. Суеверие. Только его еще не скоро поборем, — сказал доктор. — От этого потом образуются раны и язвы, человек может стать на всю жизнь калекой. Змеиный яд распространяется в человеческом организме почти мгновенно… А сейчас попрошу меня извинить…

— Спасибо, доктор.

Зеленко торжествующе посмотрел на Шурыкина, но, по мнению Игоря, ни в чем не убедил механика.

7 Просьба старика

— Ну, ты настоящий герой, — сказал совершенно серьезно Шурыкин, когда «газик» ехал к дому Маун У. — Не испугался и сразу змею камнем. Молодец! Даже молодециус. Я в твоем возрасте от змей бегал.

— Не надо, — ответил ему Зеленко. — Испортите ребенка. Ведь он это по глупости, змей не знает.

— И не по глупости, — обиделся Игорь.

— Вот видите! — сказал Зеленко. — Он уже сам уверен, что герой.

Маун У лежал между сиденьями на носилках, которые им одолжили в Пастеровском институте, чтобы довезти больного до дома. Он дремал, иногда морщился от боли, но прислушивался к разговорам. Он понял, что говорят об Игоре, и сказал ему по-русски:

— Спасибо.

— Вот уж не за что! — искренне удивился Игорь. — Я-то ничего не сделал.

— Очень карашо, — сказал Миша. — Карашо. — И запел песню: «Но провожают пароходы совсем не так, как поезда…»

Дом Маун У был деревянный, одноэтажный, такой же, как почти все дома на этой тихой улочке. Перед домом шла неширокая веранда, на ней стояло кресло-качалка, и в кресле сидел старый усатый бирманец в роскошной юбке-лоунджи, переливавшейся всеми цветами; волосы его, по старинному бирманскому обычаю, были забраны в узел на затылке.

Старик увидел «газик», поднялся и подошел к крыльцу.

Миша сразу начал ему говорить по-бирмански, стараясь не делать страшного лица, а остальные, вылезая по очереди из «газика», смущенно улыбались и всем своим видом показывали, что ничего плохого не случилось. В результате старый бирманец забеспокоился, подбежал к машине, заглянул внутрь, но тут молодцом себя повел Маун У. Он заговорил таким веселым голосом, что у старика, видно, отлегло от сердца.

Носилки внесли в дом и поставили их у возвышения, на котором лежали циновки и подушки. Старик включил фен, а Маун У тем временем перебрался с помощью Володи на циновки.

— Ну, все, — сказал Володя, — мы поехали. Работать надо, а то никто на площадке не знает, куда мы делись.

— Ни в коем случае, — сказал старик по-английски. — Я вас не отпущу. Вы спасли жизнь моему сыну. Пусть ваш шофер поедет обратно и расскажет, что я вас взял в плен.

— Оставайтесь, — сказал Маун У. — Побудьте со мной.

В конце концов остались только Володя с Игорем. Шурыкину надо было срочно возвращаться на площадку — он ведь оставил экскаватор без присмотра. С ним уехал и экскаваторщик.

— Ты за отца не беспокойся, — сказал на прощание Шурыкин Игорю, — я ему все распишу, как в фантастическом романе.

Заплаканная женщина, мать Маун У, принялась хлопотать возле сына. Старик ворчал на нее, видно, хотел, чтобы она заботилась о гостях, а Маун У уговаривал ее не волноваться. Наконец старик сам ушел на кухню помогать жене, а Игорь между тем рассматривал комнату, в которой они находились. Тут было что рассматривать. Наверно, отец Маун У был офицером. На стенах висели мечи, пистолеты и ружья, еще там было много портретов всяких людей в военной форме или старинных нарядах и картинки, на которых были изображены различные бои и стычки.

Маун У заметил интерес Игоря и объяснил:

— Мой отец еще в Первую мировую войну был капралом в английской армии. Потом в бирманской Армии освобождения дослужился до полковника, а теперь вот пишет историю войны за независимость.

Вернулся старик.

— Я говорю о твоих занятиях, — сказал Маун У.

— Ну, это все пустяки, — сказал старик. — Так, на досуге занимаюсь историей. Вот сейчас пишу о генерале Бандуле. Вы о нем слышали?

Зеленко кивнул головой, а Игорь сказал, вспомнив, что рассказывал Евгений Александрович:

— Он воевал с англичанами и погиб.

— Какой умный мальчик! — сказал старик. — И так хорошо говорит по-английски!

— По-английски еще плохо. Но я научусь, — сказал Игорь. — И по-бирмански тоже.

Он был в центре внимания, немного гордился тем, что не струсил, когда увидел змею, и вообще чувствовал себя настоящим мужчиной.