Душистый день после долгого дождя - [4]

Четыре или пять?

Аделка села на постель и хотела снова закричать, но вместо этого у неё только подбородок затрясся.

Все силы покинули её, в глазах сразу отсырело, а во рту пересохло. Аделка говорила себе: «Ушли, а меня бросили — ночью! Ну вот теперь я обязательно буду бояться».

И она в самом деле боялась — и ещё как! Если бы Аделка сложила все свои прежние страхи в один, всё равно он был бы меньше того страха, который сидел теперь во всех уголках дома, готовясь запугать её и съесть. И к тому же Аделка сама не знала, чего же она боится, просто боялась, потому что осталась одна, — и это было хуже всего. Такой страх невозможно было превратить во что-нибудь. «Что же со мною будет, что я буду делать одна?» — думала Аделка. Но потом она устыдилась, что думает только о себе и забывает про папу с мамой, ей ведь нужно и за них бояться, хотя она никогда не забудет, как они с ней поступили. Кто знает, что с ними и где они сейчас?

Аделка начала беспокоиться и о них и сразу заметила, что чем больше о них беспокоится, тем меньше боится за себя.

А когда Аделка не смогла больше выдержать на одном месте, она встала с маминой постели, оставив на подушке темнеющую лужицу своих слёз, как будто дождь лил не только на дворе, но и в спальне, и потихоньку побрела на кухню.

Тень

Аделка везде повключала свет и везде немножко боялась — в маленькой комнате побольше, а в больших поменьше. Но в кладовку не заходила.

На кухне Аделка развела в стакане смородиновый сок минеральной водой, подсела к столу и вдруг улыбнулась, так что ямочки появились на щеках. Она подумала: вместо слёз, которые я выплакала, напьюсь-ка я смородинового сока, и мне будет легче. Аделка подобрала под себя ноги и вся уместилась на стуле — такая она ещё была маленькая и такая одинокая, что снова хоть плачь.

Но потом она сказала себе: пусть я маленькая, но когда на меня светит лампа, на стене появляется большая тень — это тоже я, но уже большая, а большие ведь не плачут.

Мама

Из крана капала вода и звенела точно так же, как звенел дождь по листьям деревьев, когда Аделка проснулась ночью и услыхала тихие стоны. Тут она опять вспомнила мамины вздохи и подумала: «Бояться нужно не только за маму, но и за маленького брата, которого все так ждут. Ах, я ведь совсем про него забыла! Разве так можно? Нужно было прислушиваться получше и вылезть из постели, как только хлопнула дверь! Маме можно было бы помочь, повздыхать вместе с ней — и маме сразу стало бы легче».

Аделка положила руки на стол, а на них положила голову: вот только отдохнёт немного и дождётся, когда совсем рассветёт. Но спать она не будет, ни за что не заснёт, ведь так она хотя бы знает, что происходит вокруг неё.

Она дождётся утра. Дождь уже перестал. И свет ей поможет. Больше плакать она не будет.

И не заснёт.

Нельзя спать.

И тут она опять заснула.

Утро

После долгого дождя день бывает душистый. Ночью иногда побрызжет дождик, а потом приходит ароматное утро. Воздух спокойный и ясный — с холмов видно далеко вокруг. А уж если льёт семь дней и семь ночей, а утром вдруг перестаёт, такой день ещё лучше, особенно если каникулы. В саду за домом просыхают листья деревьев и сабельки травы, дорожки блестят, и лужи поджидают детей. С утра распогодилось, теплым-тепло, облака рассеиваются, и всё так хорошо пахнет — даже грязь в саду пахнет свежестью.

Именно в такой день и проснулась Аделка, в такую среду — именно этот день она и не забудет никогда.

Сначала в её сон вкрался отцовский голос. Открыв глаза, она увидела, что лежит в своей постели, вокруг неё день, а над ней склоняется отец и тихо говорит:

— У нас появился малыш, Яничек, вот мы его и дождались!

У Аделки стало легко на душе — сперва чуть полегче, а потом совсем легко. Сначала оттого, что она уже не одна в доме, а потом от радости, что у неё родился брат Яничек, которого они так ждали.

А отец склонялся над ней, и Аделке казалось, что её греют отовсюду тёплые клубочки из пухового одеяльца, но тут она обнаружила, что одеяло лежит на полу. Значит, что-то другое грело её. Ей не было холодно ни капельки.

Отец взял её на руки. Уже давно он не носил её так. Но тут ей пришло в голову, что, наверное, это отец перенёс её из кухни в постель. А иначе как могла Аделка оказаться в ней? Она вспомнила: ведь я только присела к столу отдохнуть немножко и дождаться утра — конечно, это папа меня перенёс.

А потом она вспомнила, что сказал ей отец.

У неё есть брат!

Яничек!

А она-то боялась, оставшись одна, и не знала, во что превратить свой ночной страх.

А он сам превратился — превратился в маленького Яничка!

Душистый день после долгого дождя

Отец понёс Аделку на кухню. Она прислонилась головой к его широкому плечу и повторяла про себя: «Мой страх совсем исчез, зато появился брат».

Тут начали бить настенные часы, а к ним присоединились колокола на башне, был полдень — так долго она ещё никогда не спала. Отец сказал, что обедать они пойдут в самый лучший ресторан. Аделка решила: как только вернусь из самого лучшего ресторана, возьму ложку, пойду в кладовку, наберу повидла и съем. А потом ещё раз. И ещё раз.

С отцовского плеча она посмотрела через окно в сад: с черешни тихо, как лист, скользнула птица. Аделка улыбнулась.