Душа в тротиловом эквиваленте - [4]

Шрифт
Интервал

— Юра! Этим камнем тебя могло прибить! Ответственно заявляем! Оцени момент! Ты получил сувенир от старушки Фортуны — смеялись мужики.

Шоферу, правда, было совсем не до смеха. Камень прошел сантиметрах в десяти от его головы. Но на него почему-то никто внимания не обращал.

Совершенно логично общество пришло к выводу: «С тебя бутылка, Юра! С днем Рождения!»

Да, было дело! Новый, с иголочки город энергетиков. Припять, пляжный волейбол с девчонками, пока водитель мотался невесть куда за новым стеклом. Бутылкой дело не кончилось. Их было в количестве, благо накануне получили премию. Вечером никто уже никуда ехать не хотел, жгли костер, нестройно пели Визбора и Окуджаву под расстроенную гитару. С кем я тогда проснулся? Как ее звали? Аня, Лена? Забыл, вот ведь какое дело. В памяти остались только ситцевое платье в горошек и каменной крепости чашечки лифчика, который долго не получалось расстегнуть. Ладно, не о том думаю.

Я вообще-то атеист. Но, как говорил кто-то из великих: «В нечистую силу я верю, коли ей обстоятельства благоприятствуют. Чего и все другим советую».

Вот и я, вспомнив про шаманские обычаи, взял канцелярский ножик, чиркнул по ладошке и намазал камень кровью. Стоило также сказать: «Поехали», но это стало понятно чуть позже.

Пролог.

… Странный, тяжелый сон. Большой зал, освещенный мечущимися языками огня. Оранжевое, густо коптящее пламя факелов, бросающее причудливые тени на неровно тесанные глыбы известняка. Стоны, приглушенные ругательства, плач. Запах смерти.

Теперь я знаю: смерть плохо пахнет. В основном, дерьмом и мочой. И совсем немного — кровью.

Я был мальчишкой, забившимся в самый дальний угол этого жуткого места. Мне было хорошо слышно, о чем говорили мужчины. Явно восточный, с обилием горловых звуков язык был понятен.

Тот, что во сне, чувствовал себя трусом и предателем. Ватные ноги не могли сделать шаг навстречу смерти. По ним вяло протекла теплая струйка.

Хорошо, что спрятавшись, я только пил воду. Редко, всего по нескольку глотков из старой кожаной фляги. Иначе было бы совсем стыдно.

Я то открывал, то закрывал глаза. Смотреть было страшно, не смотреть совсем — невозможно. Сердце часто стучало прямо под горлом. Каждый вдох отдавался в ушах громким эхом. Мозг отказывался принимать то, что видели глаза.

Тело отчаянно хотело жить. Я не верил старшим. Они сказали, что смерть лучше, намного лучше того, что придет завтра.

Внутри была уверенность, что смерть — это очень плохо. А добровольная смерть — это еще и грех перед Ним. Некоторые из взрослых говорили так. Вот им я верил.

Почему отец, разомкнув объятия матери, бьет острым железом ей в грудь?! Зачем он убивает сестру и брата?! Почему они так покорны, почему не убегают, как я?!

Я закрываю и снова открываю глаза. Голова идет кругом. И вновь провал в то же проклятое место, пахнущее смертью. Это же сон! Но я принимаю его как реальность и проснуться почему-то не могу.

Люди, вооруженные странными, резко изогнутыми кинжалами, убивают своих близких.

Дядя Эльзар, дядя Авраам, весельчак Борух — я знаю их. Это добрые и хорошие люди. Но они творят смерть. Я не понимаю, что это. Это безумие? Морок? Кошмар? Или так надо?

Но если так надо, то почему? Мутится взгляд, щеки щиплет. Я вижу, но принять видимое не могу. Это бред, кошмар, это немыслимо!

Тем временем, люди кидают жребий. Они выбрали десятерых. Некоторые ложатся на каменный пол. Некоторые кладут головы на колени своим близким. Всех трясет крупной дрожью, но они стараются оставаться неподвижными. Некоторые даже вытягивают шеи, как будто подставляя их под удар. Большинство закрывает глаза. Я — тоже.

По плитам вновь текут ручейки крови, на вытоптанных местах собираются темные лужицы. Становятся резко видны швы между камнями. Там — тоже кровь.

Десятеро снова кидают жребий. Остается один. Остальные ложатся. Все повторяется.

Последний обходит зал с факелом в руках, внимательно всех осматривает. У меня вдруг на мгновение обостряется зрение, и я вижу его лицо. Подробно, как под увеличительным стеклом. Оно в копоти и в пыли, глаза налиты кровью, на коже и в бороде застывают мелкие красные капли. На виске нервно бьется синяя жилка.

Этого не может быть, но мы встречаемся взглядами. Кажется, мне конец. У него в руках длинный кинжал. На руках — кровь. Он сейчас ко мне подойдет, и все…

Затем я слышу:

— БАРУХ АТА АДОНАЙ ЭЛОГЕЙНУ МЭЛЭХ Г`АОЛАМ ШЕГЭЙНУ ВЭКИЙМАНУ ВЭИГИАНУ ЛАЗМАН ГАЗЕ.

И он коротким движением всаживает кинжал себе под челюсть. Себе — как врагу в шлеме, точно под ремень. Брызги крови. Я обессиленно сползаю вниз. Оказывается, во сне тоже можно потерять сознание.

Когда небо начало сереть, с моря пришел туман. И я попытался бежать. Мимо разбитой вчера стены, чадящих остатков сожженного добра, бассейнов с водой.

Подальше от смерти. В серо-коричневую каменистую пустыню, где так редка вода, но так много пещер. Туда, где меня не найдут.

По скользким от росы камням удалось выскочить на Змеиную тропу. Другой дороги все равно не было. Я спешил изо всех сил, пока сумерки, нет жары и можно бежать.

Добежать удалось лишь до первого поворота. В живот несильно ударили тупым концом копья, я сел на задницу и заревел, размазывая грязь по лицу. Патрульные незло смеялись. Привели в чувство парой затрещин, дали глотнуть разведенного водой вина и повели обратно в крепость.


Еще от автора Юрий Михайлович Семецкий
Poor men's judge

Альтернативная Россия во время и после очень альтернативной войны с горцами. Происки врагов внешних и внутренних.


Душа в тротиловом эквиваленте. Продолжение

Душа в тротиловом эквиваленте. Продолжение. Еще более лютое попадалово обратно. Не закончено и, скорее всего, не будет закончено.


Рекомендуем почитать
Летописец 2

Писатель-фантаст Михаил Евгеньев видел сны о жизни чародея Костóнтиса. В один из дней маг оказался в другом мире, а сам Михаил вынужден был принять управление телом на себя. С тех пор его звали Мих-Костóнтис. Вселенец в попаданце оказался на иной планете, где люди до сих пор воевали холодным оружием. Тут имелись порталы, через которые иногда приходили демоны. Для того чтобы выжить в непростых условиях, Михаилу пришлось вспомнить то, чему его учил постановщик трюков каскадеров и не только он…


Ханец

История Хенга, сотника Ханьской империи эпохи Древнего мира, начавшего жизненный путь крестьянином. Хенг не подозревает о своих скрытых способностях, но однажды становится одним из участников большой Игры под названием «Останется только один». Но не всё просто и очевидно. Обычный житель Древнего мира поверил бы в стандартную байку для новых Игроков, но не двуживущий — редкий участник Игры. Он докапывается до правды и не собирается играть по правилам Игры, но на его мнение всем фиолетово…


Тайна Бирюзового дракона

Замыслы Великой Вселенной неисповедимы. Сбросив с мостика в пещерный провал, она без устали посылает меня в разнообразные миры не то в роли миротворца, не то разрушителя планов, которые идут вразрез с её невероятными задумками. Мои планы тоже рушатся. Хотела отсидеться у дедушки в Учебке, ан нет. «Труба трубит», и я вновь шагаю в портал, который приведёт меня в незнакомый мир, к встречам и старым друзьям.


Мы здесь навсегда

Жизнь и новые приключения старых и совсем новых героев в мире меча и магии. ВНИМАНИЕ: присутствует нецензурная речь и сцены категории 18 +.


Демиург своей судьбы

Николай, обычный подросток из необычной семьи. Из-за странного стечения обстоятельств попадает в другой мир, где попытается найти свое место и обрести простое человеческое счастье. Но подойдет ли оно ему? Примечания автора: Автор новичок и это его первое произведение. В произведении намеренно используется скудное описание, чтобы читатель сам представлял мелкие детали, погружаясь глубже в повествование.


Казнить вождя

Два друга Станислав Грохотов и Алексей Краснов решили исследовать один из коридоров калининградского форта номер три, известного так же под именем «Король Фридрих 3» и оказались попаданцами в Кенигсберг 1914 года. Что же им делать? Конечно же попытаться предотвратить революцию. И для этого создан отряд под очень говорящим названием «Белая стрела».