Душа в тротиловом эквиваленте - [13]

Кажется, я начал задумываться о построении нового мира. Поэтому, как минимум половина того, что удастся придумать, будет чушью. Но есть то, в чем я твердо уверен: наилучшего проекта нет и быть не может.

Новое общество будет не жесткой иерархической структурой, а организмом. Новый мир должен стать всего лишь стартовой площадкой, на которой могут рождаться и начинать свое развитие более совершенные способы организации людей. Люди выберут сами.

Похоже, я знаю, что делать.

17 сентября 1952 года, среда

«Правда» опубликовала текст советско-китайского коммюнике. Первый день после больницы.

В первую очередь, говорили мудрецы, единомышленников следует искать среди близких. Для начала я решил поговорить с делом. Наверное потому, что он всегда возился со мной больше чем родители, полагая наши забавы наилучшим для себя отдыхом.

Ага, именно так: первый ребенок — последняя игрушка, первый внук — первый ребенок.

— Дед вообще молодец — подумал я. Ровесник века. Совсем молодым рубился во 1 Конном корпусе Червоного казачества у Примакова. Выжил в Проскуровском рейде. Пришел домой, организовал артель механиков «Новатор». Добровольце вырвался на испанскую войну, и понеслось. Остановился, когда скинули в море самураев. В армии, как и после Гражданской, оставаться не стал, вернулся в город, к любимомой работе. Можно, сказать, детищу.

Артельщики штамповали петли, делали гвозди, шурупы, замки, водоразборные колонки, фонари, лопаты, столы, стулья, всякую мелочевку для железной дороги. В общем, многое. Фото деда было на городской Доске почета и Орден Трудового Красного Знамени он получил именно за работу артели.

Я помнил, что артелей на начало 50-х числилось аж 114 тысяч. Они давали государству 6 процентов промышленной продукции, при этом мебели артельщиками производилось 40 процентов, а металлической посуды — 70 процентов. А чего бы не работать, при подоходном налоге в 4 процента!

— Да, — внутренне улыбнулся я, — рэкетиры и взяточники здесь бы не прижились. Мужики, прошедшие Отечественную сначала бы их не поняли, а потом бы просто удавили.

Только вот разогнал лысый артельщиков. Даже компанию такую специально придумал «борьбы с артельщиной». Надо будет деда предупредить. А то в аккурат перед пятьдесят шестым, артель станков на свои кровные купила. Которые потом канули в бездонные государственные закрома. Дед тогда жалел, что его пай на те станки по цене «Победы» вышел.

Но просто сказать про чужую память — это немного слишком даже для закаленной нервной системы Юрия Михайловича. Он ведь может и решить, что у меня опять не все в порядке с головой, и разговора не выйдет.

А чтобы вышел, пойдем-ка мы на прогулку.

— Дед, ты вечером не сильно занят? — спросил я.

— Да нет, вроде.

— А пошли на берег, заодно картошки испечем, донки поставим!

— А мама против не будет? Ты же еще не выздоровел.

— Да выздоровел я! А у мамы сегодня дежурство, батя во вторую смену, так что никто нам ничего не скажет. Куртку теплую возьмем. Все нормально будет. Только пошли на старый причал, а?

— Ладно, пойдем. Ничем тебе свежий воздух не повредит, — заключил дед. Рыбачить он любил.

Я настоял на том, что плавник собирать не будем, а сразу возьмем дрова. И тут же набил ими вещмешок. Затягивая солдатский узел, дернул вещмешок вверх и поймал удивленный взгляд деда. Мы взяли котелок, удочки, всякую рыбацкую мелочь и пошли, благо было недалеко. Пара улиц, спуск по глинистой тропинке, причудливо вьющейся между выходами ракушечника, и вот оно, море.

Смеркалось. До самого горизонта море уже было затянуто сиреневой дымкой. Волна лениво плескалась у полусгнивших опор.

Взяв удочки, дед пошел на причал. Серьезные рыбаки с него ловить даже не пытались. Мы тоже пришли туда лишь потому, что это место было не слишком далеко от дома, ну и еще по одной причине.

Я же вытащил саперную лопатку и вернулся к тропинке, по которой мы спустились на берег моря. Рядом с ней из глинистого склона торчала изъеденная ветром глыба ракушечника. Она нависала над берегом так, что создавалось впечатление, что вот-вот упадет и покатится к морю. Обманчивое, кстати, впечатление. Этому камню было суждено так простоять еще не одно десятилетие.

На берегу было пусто. Вода уже остыла, да и не ходили сюда любители купания — песка на берегу почти не было — все уносило в море штормами в межсезонье. Рыбаки же предпочитали ловить не со старого причала, а с волнорезов примерно в километре от нас. К тому же, смеркалось, поэтому я принялся за работу без опасений быть замеченным.

Вы, конечно, не слышали о заначке анархистов, найденной при берегоукрепительных работах. Теперь уже и не услышите. Причина в том, что ее утащили мы с дедом.

Почему пара мешков с дорогостоящим добром оказалась зарыта совсем рядом с берегом и так неглубоко? Да все просто. В Городе в очередной раз менялась власть, и идейный анархист товарищ Чернявский принял решение делать ноги за кордон. Громыхала Гражданская, не было ни береговой охраны, ни пограничников, потому он договорился с греками на рейс до Румынии. Но не сложилось. То ли сами адепты «безмотивного террора» не поделили чего меж собой, то ли попали на французский патруль, но на берег никто не вышел. Греки ушли без пассажиров.