Душа осьминога. Тайны сознания удивительного существа - [44]

После обеда мы с Уилсоном и Кристой навещаем малышку еще раз. Кали плавает в верхней части бочки и ждет, когда откроется крышка. Она нежно присасывается к нашим рукам примерно на полминуты. Когда ее присоски касаются пластыря на моем большом пальце, она останавливается и неуверенно изучает эту новую для нее вещь. Интересно, понравился ли он ей на вкус? Но вскоре она отпускает нас и опускается на дно. Мое сердце сжимается от тревоги. Она заболела? Устала от людей? Ей плохо в ее небольшой, совершенно пустой бочке? Мы ее больше не интересуем?

Но, как только я отхожу от бочки, чтобы поговорить с Биллом, Кали мгновенно поднимается на поверхность, огненно-алая от волнения. Она ищет меня? Уилсон зовет меня обратно. Я глажу ее по голове, и осьминог остается со мной несколько минут, после чего снова опускается на дно. Она смотрит на нас, но ее глаза непроницаемы.

Уилсон серьезно обеспокоен. После моего отъезда он решает поговорить с Биллом.

— Кали контактирует с людьми намного больше, чем любой другой осьминог. Ты со мной согласен? — спрашивает он.

Билл кивает головой.

— На прошлой неделе у нее было очень много посетителей. Я считаю, даже слишком много.

Билл соглашается. Он уже думал об этой проблеме. Исследования многих ученых, в том числе и Дженнифер, показывают, что дикие осьминоги проводят 70–90 % всего времени, затаившись в укромных логовах. Но, когда Кали не в настроении и не хочет взаимодействовать с людьми, ей попросту некуда спрятаться в ее бочке. У нее нет укрытия, как в аквариуме у Октавии. В результате она стала «всеобщей игрушкой», говорит Уилсон.

Несколько недель назад с разрешения Билла я подарила Кали чистый глиняный горшок, чтобы ей было куда прятаться. В лаборатории Миддлбери осьминоги так ценят подобные горшки, что их даже используют как вознаграждение за правильное прохождение лабиринта. Но Кали этот горшок не привлек. Мы никогда не видели, чтобы она в него заползала — стоит нам открыть крышку, как она уже всплывает на поверхность. Поэтому в конце концов Билл его убрал. В бочке и так стало тесновато, потому что теперь Кали выросла до двух третей размера Октавии.

Но у Билла не было выбора. Он не мог поместить ее в большой аквариум вместе с Октавией, потому что один осьминог почти наверняка попытается убить другого. «Я хочу создать для нее новую экосистему», — заявил Уилсону Билл.

Но проще сказать, чем сделать. «Это как цепочка из домино, — позже разъяснил мне Уилсон. — Чтобы переместить одну рыбу, сначала нужно отселить другую, а вместе с этой рыбой вам придется переселить кучу других рыб, которые живут вместе с ней… А что самое главное, ни результат, ни время, потраченное на процесс, от вас не зависят». Каждый день в океанариуме рождаются и умирают животные, и регулярно поступают новые — от Службы охраны рыбных ресурсов и диких животных, из других океанариумов со всех Соединенных Штатов и Канады, от научных экспедиций.

Поступление и переселение нового животного — всегда довольно непростое и зачастую неожиданное событие. Однажды утром я нахожу Билла рядом с переносным аквариумом, в котором плавает десятикилограммовый омар, выловленный у побережья пляжа Наусет города Орлеан в штате Массачусетс. Это подарок анонимного победителя продовольственной лотереи на рыбном рынке Cap’n Elmer’s Институту исследований рака Dana-Farber. Клешни омара настолько тяжелые, что он не в состоянии их поднять. В другой день в Пресноводную галерею поступают восемнадцать амазонских скатов-хвостоколов, каждый размером с коврик для ванной. Они жили в гигантском аквариуме у парализованного человека. В его доме на первом этаже начали ремонт, да и скаты выросли слишком большими, чтобы их можно было содержать в квартире. (Этот владелец был несказанно благодарен океанариуму за то, что тот забрал у него животных, но разразился слезами, когда фургон со скатами отъехал от его дома.)

А однажды в среду я поднимаюсь в Пресноводную галерею и застаю команду Скотта за ловлей ангелов.

Их двадцать шесть. А еще шестнадцать сомов плекостомусов, одна цихлида, семнадцать землеедов, две серебристые арованы и множество других видов рыб. Рыбы-ангелы и их соседи по аквариуму спустя год после прибытия с Амазонки переселяются из служебной зоны на постоянную экспозицию «Река Амазонка». Из большого круглого аквариума слита бо́льшая часть воды, так что Криста и еще один волонтер, Колин Маршалл, оба в гидрокостюмах, стоят по голень в воде и ловят переселенцев сетями. Пойманную рыбу они передают Скотту, также одетому в водолазный костюм и тоже со своей сетью, который вслух называет вид рыбы и ее количество, после чего переносит ее в новый витринный аквариум. Анна ведет перепись «населения», а мы с Уилсоном и Бренданом наблюдаем за этим увлекательным процессом, стараясь не мешать.

Переселение занимает час. После этого мы немедленно спускаемся в зал для посетителей, чтобы посмотреть, как чувствуют себя новоселы в своем жилище. Я никогда не видела Скотта таким напряженным. От беспокойства он не спал всю ночь. «Они могут умереть от стресса. Или начать пожирать друг друга», — бормочет он. Но, когда мы спускаемся к аквариуму, Скотт замолкает. «Он читает рыбий язык», — шепчет Уилсон. Полоски рыб-ангелов светлее, чем обычно, что указывает на стресс. К счастью, через час их нормальный темный цвет восстанавливается. Они даже начали с аппетитом есть. Скотт с облегчением вздыхает.