Душа на двоих - [23]

- Я потом наемся, ничего не захочу. А ещё выпью, и ты будешь обижаться, что я на тебя перегаром дышу. Бросай нож, пошли сейчас, - он знал, что Настёна долго не продержится, сдастся под его натиском.

Однако в тот момент, когда она уже была готова направиться к крану, чтобы вымыть руки и уединиться с мужем, в коридоре хлопнула дверь в комнату и раздались шаги. Они успели отпрыгнуть друг от друга и сделать вид, что ничего не происходит. Настя снова строгала салат, а Аркадий делала вид, что смотрит телевизор. На кухню зашёл Игорь.

- Па-а-ап, разговор есть.

- Давай.

- Нет, пойдём ко мне, не будем матери мешать.

- Да вы мне не мешаете, - она удивлённо посмотрела на сына. – В кои-то веки вместе собрались.

- Не, я показать хочу – Игорь что-то темнил.

- Ладно, пошли к тебе, если хочешь, - проходя мимо жены, он незаметно для сына легонько шлёпнул её по попе.

Мужчины закрылись в комнате.

- О чём говорить будем? Как учёба, кстати?

- Об этом и разговор, - Игорь серьёзно смотрел на отца. – Помоги мне. Я хочу институт бросить, в армию пойти. Поддержи меня, поговори с матерью.

- Та-а-ак. Выкладывай, где накосячил. Что, хвостов много? С вышкой проблемы? – Аркадий непонимающе смотрел на сына. Игорь неплохо учился.

- Нет у меня хвостов. Дело не в оценках. Я просто понял, что все эти суды, адвокаты, юристы – это не моё. Не хочу я всю жизнь за столом штаны просиживать, бумажки перекладывать. Я военным хочу быть, как дед.

И, поскольку отец молчал, добавил:

- Ну, так что, поможешь?

- Где ж ты раньше был? Можно ведь было два года в институте не терять, и в армию не идти, а сразу в военное.

- Да я тогда сам не знал, чего хочу. Мне всё равно было. Мать послушал, она юридическим мне все уши прожужжала.

- А теперь знаешь?

- Теперь точно знаю.

- Армия – не сахар. Труд, дисциплина.

- Ну, ты ведь отслужил?

- Ха, у меня служба другая была. Я автомат за всё время в руках два раза держал, в учебке и на присяге. Меня как забрали в окружной ансамбль – так и пропел два года, да ещё потом три на сверхсрочной.

Аркадий вдруг вспомнил, как в первые дни службы, маршируя в колонне, запевал строевую, и командир части сам лично пригласил дирижёра из округа, чтобы прослушали голосистого паренька.

- Но я тебя понимаю. У нас все в роду военными были по отцовской линии. Я ведь тоже в военное сразу после школы поступал, баллов не добрал. Что так смотришь, не знал? – Аркадий перехватил удивлённый взгляд сына. - Я ж, кажется, тебе рассказывал. Нет? Ладно, как-нибудь потом. Так ты что хочешь, чтоб новость про армию матери я сообщил?

- Нет, что ты. Я сам. Я уже решил: сдам после Нового года сессию и документы заберу. Я сам ей скажу. Ты только поддержи меня, она ведь сразу тебе позвонит. Помоги объяснить ей, уговорить, чтобы поняла и не переживала.

- Ладно, сынок. Жизнь твоя, поступай, как знаешь. Обещаю помочь, - он обнял и потрепал сына по волосам.

Аркадий, глядя на него, удивлялся:

«А ведь хороший парень у меня вырос, серьёзный, толковый. Правду говорят: гены пальцем не задавишь. Весь в Климовых. И Настёна молодец, за нас двоих отдувалась все эти годы, что я со своей работой мотался по стране».

Уже лет пять в Новогоднюю ночь Аркадий не работал, предпочитая отдыхать и проводить это время со своими. Стало традицией собираться семьями с Алексеем. Но в этом году друг с женой гостили у родственников зятя в Питере. Да и Настя предложила побыть вдвоём, и так ведь практически не бывают вместе. Но разговаривать им было не о чем: слишком разными заботами и интересами жили они все эти годы. Объединяли их, пожалуй, только дети. А сейчас Игорь уже ушёл к друзьям, и Катя со своим вторым мужем так и не прилетели из Бельгии. Она позвонила, поздравила накануне и пообещала, что летом обязательно навестит их и привезёт внучку на пару недель.

Вспомнив о дочери, он улыбнулся. Именно она, его бойкий и неугомонный Котёнок связала их с женой воедино.

Они познакомились случайно, двадцать два года назад, когда зимним морозным днём он возвращался к себе на съёмную квартиру. Остановив таксующего частника, договаривался о цене, когда за спиной раздался негромкий просящий женский голос:

- Может, и нас заберёте? Может, по пути? У меня ребёнок замёрз.

Аркадий оглянулся. На него смотрела молодая женщина, одетая в серое пальто и вязаную шапку. Рядом с ней переминался с ноги на ногу ребёнок, пол и возраст которого из-за громоздкой шубы, натянутой до бровей ушанки и шарфа, полностью закрывающего рот, разобрать было невозможно.

- Вам куда?

Оказалось не совсем по пути, но не мог же он позволить ребёнку мёрзнуть здесь, на пронизывающем ветру пустой остановки. В общем, сговорились с водителем:

- Только все назад садитесь. Впереди замок у дверцы не работает.

В стареньком «Жигулёнке» было на удивление тепло, и мама заботливо расстегнула шубу своего чада, севшего посредине, сняла с него шапку и шарф. Оказалось, что за всеми слоями одёжного кокона скрывалась русоволосая пятилетняя девочка, с двумя растрёпанными под шапкой высокими хвостиками из шелковистых длинных волос и сверкающими карими глазками. Её щёки были румяными от мороза. Она улыбнулась, смело взглянув в глаза незнакомому дяде, и тут же принялась рассказывать маме и всем присутствующим, как у неё прошёл сегодня день. К тому моменту, когда они подъехали к их дому, Аркадий уже знал, что на улицу они сегодня не ходили из-за плохой погоды, и что одна воспитательница в её группе добрая и хорошая, а другая – злая, как Баба Яга, и всегда ругается. А ещё то, что она рисовала сегодня снежинку, и Сашка толкнул её под руку, и испортил её рисунок, за что она набила его, а злая воспитательница поставила её в угол.