Душа как скрипка. Биография, стихи, воспоминания - [3]
Пока отец, чему-то улыбаясь, смотрел вдаль на балконе и попыхивал сигаретой, что было крайне редко в моем присутствии и поэтому еще больше придавало ситуации загадочности, я усердно тер ботинки щеткой, поплевывая на уже и так блестевшую кожу, так как это делали в фильмах.
Уже в автобусе, когда он нас вез, перетряхивая, как неодушевленные вещи, по старому и знакомому маршруту в центр, где были парки отдыха, жила бабушка, и главное — был магазин, наполненный вещами, о которых мечтали все дети планеты — игрушки, глобусы, велосипеды… Уже в автобусе отец сказал шепотом на ухо, немного уколов его своей жесткой щетиной:
— Тебя ждет сюрприз…
Мое сердце запрыгало радостно. Мальчик из соседнего двора умрет от зависти и больше не будет задаваться, привозя к нам свой большой грузовик. Трактор — это трактор, это даже не грузовик. Он сильный и, если захочет, передавит своими гусеницами все грузовики. Так мне говорил папа, самый сильный и добрый на свете.
— Мы тебе купили сестричку, — не скрывая счастья и такой сильной, по-неземному светлой гордости, шепнул мне на ухо отец.
Сестричку?! Я старался быть сильным, как советские воины из советских фильмов, и «ни один мускул не дрогнул на моем лице». Но предательские слезы горячими ручьями хлынули из моих глаз. Они текли по щекам, я ничего не мог поделать, отец растерянно смотрел на меня, не понимая, что случилось. Он даже спросил: «Тебя пчела укусила?» Но я был не в состоянии отвечать, понимая, что как только я открою рот, превращусь в плаксу, плаксу девчонку… Девчонку! Эти мысли заполнили все мое сознание. Меня засмеют все дворовые ребята! Домой девчонку привел! Мне что, еще и играть с ней придется?!
А трактор? Как же он? Я решил, пока не поздно, вернуть ситуацию на свое место. Может, папа просто забыл, что я хочу?
— Папа, не надо мне сестрички. Я хочу трактор. Трактор…
Я не смог дальше говорить и произошло то, чего опасался, — я заплакал по-настоящему.
Я хотел трактор. Большой, игрушечный, но из настоящего металла и… и с красным бензобаком. Я, еле сдерживая обиду, прошептал отцу: «А трактор? Я хотел трактор…» Последние слова говорил уже шепотом, понимая их безнадежность, — я знал, что у папы не хватит денег на два подарка.
Почему-то смеясь, отец присел на корточки и, нежно обняв, прижал к себе. Я, всхлипывая, стал успокаиваться, чувствуя родной запах отца, его сигарет, и тепло сильных рук. Эх… Ладно… Пусть будет сестренка…
Через час, когда мы добрались до Парка отдыха имени 1 Мая, я истратил все свои мальчишеские слезы, а отец — аргументы и добрые слова своему наследнику. Поэтому по жаркой улице Ленинской мы шли молча. Шли, как на задание, молча и с серьезными лицами. Шли так, как идут, когда не идти нельзя. В какой-то момент отец слегка дернул меня за руку, остановив посреди улицы. Задрав голову, стал смотреть на окна напротив и звать почему-то мою маму. Вернее, женщин в этих окнах он стал просить позвать Татьяну. Мне тоже было интересно, я смотрел на этих женщин, они почему-то все стояли у окон, были в домашних халатах и в платочках и смотрели на улицу. Хотя., вскоре мне это надоело, и я стал рассматривать, как первый тополиный пух ветерок тащит вдоль тротуара, а на афишах кинотеатра висел плакат — бородатый мужчина с пистолетом. Новый шпионский фильм!!! Но тут меня опять дернул за руку отец, только сильнее, и сказал, не отводя взгляда от окон дома напротив:
— Смотри!
Да! И это то, что стоило трактора? Маленькое, маленькое… И черные, как угольки… нет, как две звездочки в черном украинском небе глаза. И я понял, что больше не расстраиваюсь… глаза были красивые, глаза моей сестренки. Я видел маму, она улыбалась, а я так люблю маму. Я зачем-то помахал ей рукой, а в ответ, заливаясь смехом, несколько женщин, косясь на моего красивого папу, помахали мне. Потом мама исчезла в оконном проеме, а мы пошли с папой в Парк культуры и отдыха. Пили газировку с сиропом, отгоняя пчел от стакана, ели пирожки с повидлом и катались на каруселях. Пожалуй, трактор мне и не нужен, у меня теперь есть лучше — сестра. А соседский пацан пусть играет со своим грузовиком, он ведь еще маленький, ему 7 лет только осенью будет.
В тот день, погожий день украинской весны, 14 мая 1972 года в г. Луганске в семье старшего лейтенанта Советской армии Валерия Печенкина и его жены, технолога местного завода Татьяны, родился второй ребенок — девочка, и назвали ее Таней. Так на свет появилась талантливая поэтесса и композитор, впоследствии ставшая известной всем как Татьяна Снежина.
ТРИ МЕСЯЦА СПУСТЯ
Офицерская судьба непростая и зачастую не считается со сложностями жизни. В тот же год, 26 июля, отца Татьяны командируют служить на суровые земли Камчатки. Спустя месяц его верная супруга, собрав немудреные пожитки семьи военных, держа одной рукой семилетнего сына Вадима, а другой прижимая к груди трехмесячную дочку, вылетела вслед за мужем.
Аэропорт, ударив в нос запахами большого количества людей и «машин», оглушил меня ревом десятка прогреваемых авиадвигателей. Мама немного грубовато, не замечая всего интересного, что было вокруг, тащила меня за руку к регистрации. Другой она прижимала Танюшку к себе. Танюшка — так назвали мою сестру. Рядом быстрым шагом шел мой дедушка, тащил огромную сумку и бабушкин чемодан. Тащил и все время что-то говорил моей маме. Говорил, как себя вести, как что делать… Только чаще всего он вздыхал и бормотал: — Танька… Танька… ну вы даете… Камчатка. Как же вы так?
