Дурные дороги - [19]

– О, ты уже дома? Как удачно. Пойдем на кухню, сегодня у нас будет первый семейный ужин.

– Какой ужин? ― ошарашенно спросила я.

– Семейный. Мы будем ужинать всей семьей.

– Это как?

Мама закипала, но все же терпеливо пояснила:

– Семейный ужин ― это когда все члены семьи собираются за обеденным столом на общую трапезу.

– Но… Это же глупость! ― заныла я. Не хочу никаких семейных ужинов, только не сегодня! ― Ну, мам… Мы всю жизнь ели когда и где кто хочет. Почему сегодня мы должны есть все вместе? Мы все даже на кухню не поместимся!

– Поместимся. Такие ужины очень важны для сплочения семьи и формирования добрых воспоминаний, ― сказала мама заученную фразу, явно вычитанную в какой-то дурацкой книжке по семейной психологии.

Я с тоской поплелась на кухню. Мы с мамой нарезали салат, разложили по тарелкам котлеты с картошкой. Кое-как уместились на шестиметровой кухне вшестером. И вот, бодрым голосом папа спросил:

– Ну, у кого какие новости? Кто чем занимался? ― Все молчали. ― Хорошо, начнет папа. У меня два новых клиента в один день.

Никакой реакции.

– Это большая редкость, ― добавил папа.

Никакой реакции.

– Так. Быстро похлопали папе, кто не похлопает, получит фирменных папиных люлей с маслом. ― Папа вспылил.

– Где?? Я хочу! Я хочу люлей! И масла побольше! ― вскочил Славик.

Я положила руку на голову братцу, заставляя его опуститься обратно на стул.

– Хлопай, Славик. Громче.

Мама задорно захлопала в ладоши.

– Ура! Поздравляем папу!

Славик, смотря на маму, тоже захлопал.

– Кто следующий? ― спросила мама. ― Смелее! Мы можем делиться радостями и неудачами прошедшего дня, помогать друг другу. Каждый может высказаться, а другие его выслушают и поддержат. Даша?

– Я убила главаря банды бритоголовых, ― сказала я, меланхолично размазывая по тарелке картофельное пюре.

Повисла тишина. Через некоторое время мама бросила вилку и в сердцах сказала, обращаясь к папе:

– А я говорила, что ничего не выйдет. Даша всегда все портит, любую нашу идею поднимает на смех. Очень смешно, Даша! ― Мама повернулась ко мне. ― Из тебя так и лезет подростковое высокомерие, но не надо выплескивать яд при каждом удобном случае.

– Да ладно, ладно. ― Я подняла руки в знак примирения. ― Спокойно, мам. Я только за, поддерживаю эту вашу идею по сплочению семьи. Просто пошутила. Окей. Как прошел мой день? С Тошкой купались на речке, загорали, а потом ходили на поле собирать зверобой.

– Это хорошо, только не переусердствуй с солнцем, ― предупредила мама, обрадованная, что я играю по ее правилам. ― Загар вреден для кожи. Оля?

– Дочитала «Гарри Поттера», ― ответила сестра.

– Молодец! Катя? ― спросил папа.

– У моей Барби вылетела нога. Пыталась ее вставить.

– Какая жалость. Ну ничего, мы ее починим. Славик? Как прошел твой день? ― продолжил папа.

Славик стучал вилкой по тарелке.

– Я покакал!

– Правда? Это замечательная новость! Надя? ― папа обратился к маме.

– Ходили со Славиком в банк, на почту, а потом в парк. Кормили уток. Там очень красивые утки! У них рыженькие перья. Скормили им целый батон. ― Мама щебетала так восторженно, будто они со Славиком сегодня слетали на Мальдивы.

Все уткнулись в тарелки. Мама растерянно оглядела нас и продолжила наигранно бодрым тоном:

– Вот видите, правда, это прекрасно, ужинать всем вместе!

С учетом того, что папа вместе со стулом наполовину вылез на балкон, а я сидела в коридоре и поставила тарелку на тумбочку, все прекрасно.

Наконец мы получили официальное разрешение выйти из-за стола. Я повалилась на кровать. Воспоминания о сегодняшнем дне ударили по голове огромным молотом.

Все, что случилось, произошло не со мной, а с кем-то другим. Я будто сходила в кино на криминальный боевик. Я не чувствовала, что была там. Это сделал герой фильма, не я. Это не я расколола череп Ржавого. Не я убегала от доберманов. Мой мозг отказывался в это верить.

Я лежала без движения, задернув шторы, и тупо смотрела на потолок. Оттуда свисала тонкая нить паутины, на ее конце паук быстро перебирал лапками. Я тряслась, как в лихорадке. Внутри разрасталась паника. Хотелось выпрыгнуть в окно и бежать куда глаза глядят. Мышцы окаменели, нервы превратились в оголенные провода. Я была вся настороже, в напряжении, не могла расслабиться.

Паук висел прямо над головой, спускался все ниже ― вот-вот приземлится мне на нос.

Что теперь будет со мной? Как пройдут следующие дни? Думаю, мне не стоит выходить из дома. Боны будут меня искать.

Паук сел мне на нос, пробежал по щеке и скрылся в складках одеяла. Мне плевать, я никак не реагировала. Ведь я труп.

* * *

Неделю я пряталась в своей берлоге, не выходила на улицу. Изредка лишь вставала с кровати, чтобы пройти на кухню и сделать бутерброд. Мы перезванивались с Тотошкой, друг тоже ссал выходить из дома. Звонила Марина, ей я сказала, что приболела.

Мне снились кошмары ― будто меня преследует стая разъяренных псов. Я убегала от них, но они были быстрее. Псы настигали меня, валили на землю и рвали в клочья. Это было больно, черт, вроде бы сон, но так жутко больно. Я чувствовала, как мощные челюсти прокусывают щеку, как отрывают от нее кусок. Другие грызли мне пальцы, я слышала треск костей и сухожилий. Просыпалась я резко, в холодном поту и с головной болью, и еще долго не могла заснуть.