Дури еще хватает - [96]
Машине потребовалось всего-навсего пятьдесят минут, чтобы доставить меня к Мэгги. Сеанс получился хороший — наверное, последний в этом году. Мэгги рассказала забавную историю про Марджи Кинмонт, кузину моего школьного друга Патрика Кинмонта. (Боюсь, читатель запутается: Мэгги, Марджи…) С Марджи я не так давно сидел на ленче у Ферди Фэрфакса[152], оказывается, она вместе с Дон Френч снимает некий документальный фильм, цель которого в том, чтобы показать, как чудесно быть толстушкой. Он должен помочь Дон в продаже ее коллекции одежды для крупногабаритных женщин и заодно продвинуть идею, что избыточный вес не следует считать проклятьем. У Патрика случилась по этому поводу размолвка с Марджи: он решился высказать мнение, что полнота не так уж и желательна, и привел несколько причин, по которым мы обычно находим ее неприятной как в себе, так и в других. Марджи и слышать ничего из этого не пожелала, осыпав его стандартными аргументами в духе «проблему полноты выдумали феминистки». Но это все к слову. Вчера Марджи позвонила Мэгги и спросила, не позволит ли Мэгги Х. снять ее для этого толстоментального фильма пишущей портрет Дон.
Мэгги — художница и вообще человек своеобразный — ответила, что а) работая, она никогда не позволяет камерам снимать что-либо поверх ее плеча и б) женщин она обычно пишет ню, а Дон это вряд ли устроит, ведь так? Поначалу Марджи К. только мычала и ахала, а потом спросила: ню? М-м, это голыми, что ли? Ну, сказала Мэгги, неосмотрительно возжелавшая искоренить всяческое ханжество, ведь ваша идея состоит в том, чтобы восславить плоть во всем ее изобилии, не так ли? Марджи К. только заикала от смущения. Бедная старушка Дон: если она откажется позировать голышом, выставив напоказ свой растекающийся, точно лава, живот, получится, что она вовсе не верит в то, что говорит. А с другой стороны, винить ее за то, что она предпочитает выходить на люди одетой, тоже нельзя, верно?
Я, далеко не такой красивый, как Дон, также не стал раздеваться, позируя Мэгги, и наш четырехчасовой сеанс прошел весело и увлекательно.
В час дня я, опять же машиной, отправился с Ребеккой Солт в турне по городу, имевшее целью подписывание книг. Ну и неделька.
Первым портом захода стал магазин «Уотерстоунс» на Чаринг-Кросс-роуд. Изрядная очередь, сумасшедших не так уж и много, все вполне дружелюбны. Оттуда мы перешли через улицу в «Букс et cetera», где я подписал книги, только еще предназначенные для продажи. Оттуда на Пиккадилли, в «Хатчардз», — то же самое. Сейчас «Пресс-папье» числится в «Хатчардзе» главным лидером продаж, что довольно приятно. Затем мы отправились на Стрэнд: там стоит книжный магазин, в котором я должен буду подписывать книги начиная с 5.00. Поскольку времени было 4.00, Ребекка и присоединившаяся к нам Линн Дрю из «Мандарина» предложили зайти в «Уолдорф» и выпить чаю. Они уже заказали там столик, зная, что у нас будет часовой перерыв. Я втайне обозлился: они могли бы рассчитать время получше или распорядок магазинов выбрать другой. Почему было не сделать последним «Хатчардз», от которого я мог бы пешком добраться до дома? Эхе-хе.
Столик, как ни странно, оказался на шестерых. «Ха-ха, — подумал я. — Какой-то подвох». И удивленно осведомился: «А это наш столик?» «Ну, никогда же не знаешь, кто может тебе подвернуться во время чаепития в “Уолдорфе”», — ответила Ребекка. Тут явно что-то заваривается, рассудил я. И точно, вдруг ни с того ни с сего появился Джон Поттер, capo di tutti capi[153] «Рид Букс». А за ним — Элен Фрейзер из «Хейнеманна» и Анджела, главный редактор. Так-так-так.
Получилось замечательно мило: они хотели отпраздновать со мной успех «Лжеца», продажи которого перевалили за полмиллиона. Очень трогательно. Но потом… потом… появилась сестрица Джо! Совершенное чудо и оч. трогательное. Они подарили мне переплетенного в кожу с золотым тиснением, украшенного капталами «Лжеца». Я чуть не прослезился. Напился чаю, налопался плюшек, а после мы с Джо поехали домой. Как раз успел принять ванну и переодеться, перед тем как отправился на Нортумберленд-стрит, где начинался турнир «Перудо». В семь появился Хью — и мы пошли.
Турнир разыгрывался в Королевском колледже — не то институте — Содружества, что-то в этом роде. Зал медленно наполнялся обычными подозреваемыми. Множеством клевых, роскошных людей. По преимуществу симпатичных. Где-то около 8.30 я сумел добраться до микрофона и обратиться к собравшимся как Распорядитель игры. Правила турнира довольно сложны, но все игроки выказали великое воодушевление, напористость и благородство. Я играл за одним столом с Питером Куком, Карлой Пауэлл, Алисой Фэй и (ура!) Джетро, Джо и Хью. Х., голова которого была занята его рекламой, довольно скоро нас покинул. Игра шла бодро-весело, мы вышли во второй круг турнира. После двух с лишним часов половина игроков вылетела из игры и я смог объявить состав команд второго тура. Времени было полдвенадцатого, мне, Питеру и Лин Кук, Алисе Фэй, Томашу, Дэвиду Уилкинсону и другим пора было отправляться праздновать день рождения Питера в «Гран-Парадизо», что в Пимлико. На самом деле уходить мне совсем не хотелось, я предпочел бы остаться. Тем более что получил пару граммов от Джетро и Б. Не вышло.
Кто-то спросит, дескать, зачем нам очередное переложение греческих мифов и сказаний? Во-первых, старые истории живут в пересказах, то есть не каменеют и не превращаются в догму. Во-вторых, греческая мифология богата на материал, который вплоть до второй половины ХХ века даже у воспевателей античности — художников, скульпторов, поэтов — порой вызывал девичью стыдливость. Сейчас наконец пришло время по-взрослому, с интересом и здорóво воспринимать мифы древних греков — без купюр и отведенных в сторону глаз.
Тед Уоллис по прозвищу Гиппопотам – стареющий развратник, законченный циник и выпивоха, готовый продать душу за бутылку дорогого виски. Некогда он был поэтом и подавал большие надежды, ныне же безжалостно вышвырнут из газеты за очередную оскорбительную выходку. Но именно Теда, скандалиста и горького пьяницу, крестница Джейн, умирающая от рака, просит провести негласное расследование в аристократической усадьбе, принадлежащей его школьному приятелю. Тед соглашается – заинтригованный как щедрой оплатой, так и запасами виски, которыми славен старый дом.
Стивен Фрай и Хью Лори хороши не только каждый сам по себе, превосходен и их блестящий дуэт. Много лет на английском телевидении шло быстро ставшее популярным «Шоу Фрая и Лори», лучшие скетчи из которого составили серию книг, первую из которых вы и держите в руках. Если ваше чувство смешного не погибло окончательно, задавленное «юмором», что изливают на зрителя каналы российского телевидения, то вам понравится компания Фрая и Лори. Стивен и Хью — не просто асы утонченной шутки и словесной игры, эта парочка — настоящая энциклопедия знаменитого английского юмора.
Нед Маддстоун — баловень судьбы. Он красив, умен, богат и даже благороден. У него есть любящий отец и любимая девушка. Но у него есть и враги. И однажды злая школярская шутка переворачивает жизнь Неда, лишает его всего: свободы, любви, отца, состояния. Отныне вместо всего этого у него — безумие и яростное желание отомстить.«Теннисные мячики небес» — это изощренная пародия и переложение на современный лад «Графа Монте-Кристо», смешная, энергичная и умная книга, достойная оригинала. Стивен Фрай вовсе не эксплуатирует знаменитый роман Дюма, но наполняет его новыми смыслами и нюансами, умудряясь добавить и увлекательности.
Майкл Янг, аспирант из Кембриджа, уверен, что написал отличную диссертацию, посвященную истокам нацизма, и уже предвкушает блестящую университетскую карьеру. Для историка знание прошлого гораздо важнее фантазий о будущем, но судьба предоставляет Майклу совсем иной шанс: вместо спокойной, но скучной академической карьеры заново сотворить будущее, а заодно историю последних шести десятков лет. А в напарники ему определен престарелый немецкий физик Лео Цуккерман, чью душу изъела мрачная тайна, тянущаяся из самых темных лет XX века.
Если исходить из названия романа, то «Лжец» должен повествовать о лжеце, но если вспомнить о том, кто написал его, то все уже не так однозначно. Стивен Фрай, талантливый актер и писатель, как никто умеет мешать правду с вымыслом, подменяя одно другим. Адриан Хили – неисправимый лгун и законченный циник. Это с одной стороны. А с другой, он – изощренный выдумщик и тонкий наблюдатель. Адриан лгал всегда. Сначала в частной элитной школе, где изводил надутых преподавателей – чтобы расцветить убогое школьное существование.
В книге рассказывается об оренбургском периоде жизни первого космонавта Земли, Героя Советского Союза Ю. А. Гагарина, о его курсантских годах, о дружеских связях с оренбуржцами и встречах в городе, «давшем ему крылья». Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Вторая часть автобиографии Стивена Фрая охватывает годы, проведенные им в Кембридже, и период его становления как актера и сценариста. Честно и искренне Стивен рассказывает о своей молодости, о друзьях, о первых попытках пробиться в театр, о славе, которая постепенно пришла и к нему, и к лучшим его друзьям — Хью Лори и Эмме Томпсон. Автобиография одного из самых неординарных и ярких британцев наших дней читается как увлекательнейший роман, каковым она на самом деле и является. Стивен Фрай, у которого к двадцати годам позади уже имелись и криминальное прошлое, и тюремная отсидка, и преподавательский опыт, к тридцати годам становится эталоном английскости и весьма успешным актером, сценаристом и драматургом с крайне необычным чувством юмора.
Жизнь такого человека, как Стивен Фрай, вряд ли может быть заурядной. Эта автобиография охватывает два первых десятилетия его жизни. Вся правда о том, как жил-был маленький мальчик, как он превратился в лжеца и преступника и как из всего этого получилось явление по имени Стивен Фрай, – вот что такое эта книга. И разумеется, даже из собственной жизни Фрай сумел сочинить комедию – грустную, феерическую, полную игры и бесконечно правдивую (а возможно, столь же бесконечно лживую). Наверное, это самая откровенная, самая бесстыдная, но и самая ироничная автобиография, какую мог бы написать англичанин.Встречайте и наслаждайтесь – Стивен Фрай со всеми его потрохами!