Дураки - [36]
Сейчас Хащ все эти желания в нем разбередил...
— Председатель правления, по-моему, хорошо. И солидно, и не так раздражает...
Хащ посмотрел на друга и соавтора изучающе. Потом куда-то надолго уплыл — скорее всего, он уже выстраивал сюжет, прикидывая, какой тут может быть поворот и чем все должно закончиться. Завязка, развязка, финал. Хащ даже закурил. И выпил бы, если бы было что выпить. Или хотя бы на что...
Наконец он выплыл:
— Слушай! Я, кажется, знаю, как это должно называться. Давай назовем твою фирму... — Он так и сказал «твою», уже все просчитав и навсегда попрощавшись со своей идеей. — Давай назовем ее «Артефакт». От латинского artefactum — несуществующее, искусственно созданное.
— Это еще почему? — Дудинскас оскорбленно возвысил голос. Прогуляв большую часть уроков в средней школе, он всегда удивлялся чужим знаниям. Так, его одноклассница Элла Шульга однажды буквально потрясла своего соседа по парте тем, что знала, как правильно пишется слово «брандспойт».
— А что тут понимать? — Хащ с восторгом смотрел на своего соавтора и приятеля. — Представляешь, что ты наворочаешь?! А мы потом об этом сделаем кино...
И они, пожав друг другу руки, расстались. Совсем ненадолго, если учесть, что каждому было тогда не больше сорока пяти...
Хаща он и вспомнил, когда спустя пять лет, в день открытия первой очереди Дубинок, забравшись на каменный жернов возле ветряка, заявил:
— Все, что вы сейчас увидели и услышали, все наши издательские успехи, все наши книги, станки в типографии и грузовики нашего автохозяйства, весь этот музей, наш коровник и колбасный завод, все наши замыслы и начинания, все это — фикция, дым. Всего этого на самом деле нет. И если вам кажется, что это есть, потому что вы это как бы сами видите, невольно умиляясь, не надо расслабляться, испытывая розовый оптимизм и представляя, как замечательно мы бы жили, будь везде так. Не будет. Так не бывает. Все, представленное вашему вниманию, это всего лишь оторванный от реальности эксперимент. Артефакт. Попытка показать, что могла бы сделать небольшая команда в двести человек, как много можно бы сделать — и здесь, и в иных местах или даже повсюду, если бы... Если бы не мешали.
Гостями его речь была воспринята как очередное проявление экстравагантности, забавная выходка, пижонство. Но по сути все было правдой.
Ветряк крутился, хотя ветер и не дул, так не бывает, но так было...
Дудинскасу действительно никто не мешал. И целых четыре года, пока Капуста был премьер-министром, фирма под названием «Артефакт» находилась как бы в свободном полете.
Собрав из друзей небольшую команду, Дудинскас начал с того, что принялся выпускать полулегальный журнал независимых мнений «Референдум», основанный его давним приятелем Левой Тимошиным.
В Республике частные издательства еще не были разрешены, и журнал выпускали, получив литовскую лицензию. Набранный на компьютере макет привозили из Москвы, здесь закупали бумагу, тираж печатали в районной типографии.
Директор типографии, однажды заглянув в оглавление, ужаснулся: «КПСС — враг народа», «Съезд побежденных», «Почему провалилась блокада Литвы?», «Диссидент в политбюро?», «Тайные богатства Кремля». Тут же бросился звонить начальству. Там паника, прикатил генерал КГБ — прямо в типографию, полистал гранки, пожал плечами:
— Обыкновенная антисоветчина. Нас это не касается. Гэбисты «перестроились» первыми, поняв, что нужно защищать не партийную власть, а партийную кассу.
Но секретарь ЦК Печенник все же позвонил. Прямо домой. И сразу набросился, даже не поздоровавшись:
— Что вы там печатаете? Или тебе на свободе скучно? С Печенником они учились в институте и даже состояли в одном комитете комсомола. Печенник был секретарем, Дудинскас «возглавлял» культсектор. Так дальше и «росли»: один по партийной, другой по художественной части.
— Знаешь, Валера, не лезь ты в эту историю, — сказал ему Дудинскас, по старой дружбе обратившись на «ты».
— Что значит «не лезь»? — опешил тот.
— То и значит. Мы ведь только и ждем, чтобы вы нас попытались прихлопнуть.
— Это еще почему?
— Никто не покупает. Для рекламы нам нужен скандал. Скандала Печеннику не хотелось. Другие времена. Партийному всемогуществу оставалось жить недолго, он это чувствовал лучше других, хотя и питал надежду, что как-то все еще повернется. До августовского путча в девяносто первом оставался почти год.
— Ладно, Витя, мы тебя трогать пока не будем. Но и ты при случае не забудь.
Денег от продажи одного номера журнала с трудом хватало на выпуск следующего. Если говорить о бизнесе, это был конечно же фальстарт, в чем Виктор Евгеньевич окончательно убедился, приехав однажды в Москву и увидев обескураженного Леву Тимошина в каком-то подвале, заваленном сразу несколькими тиражами нераспроданного журнала...
Друзей в беде не бросают, Дудинскас взялся помочь Тимошину и в этом, предложив продать журнал «в нагрузку» к хорошему товару[26].
Придумал такое, правда, не Виктор Евгеньевич, а его коммерческий директор Владимир Алексеевич Лопухов, племянник жены Дудинскаса, Вовуля.
Вовуля заявился к Дудинскасу, едва прослышав про «Артефакт».
