Дуновение холода - [17]

На этот раз возмущение вряд ли было поддельным.

— Я юрист, ваше величество. Я все подвергаю сомнению.

Кажется, Биггс решил смягчить атмосферу шуткой. Если так, он просчитался с аудиторией. Я у Тараниса чувства юмора не замечала. То есть он-то считал, что шутить умеет, но никому не позволялось шутить лучше короля. По последним слухам, Таранис даже придворного шута бросил в темницу за непочтительность.

Я бы осудила короля строже, если бы Андаис своего придворного шута не казнила четыре или пять сотен лет назад.

— Ты шутки шутить задумал?! — Голос короля раскатался по комнате громовым эхом.

Среди прочих имен Тараниса звали еще Громовержцем. Прежде он был богом неба и грозы. Римляне отождествляли его со своим Юпитером, хотя его власть никогда не простиралась так широко, как власть Юпитера.

— Ни в коем случае, — ответил Биггс, стараясь удержать беседу в рамках вежливости.

Таранис наконец показался в зеркале. Его окружало мерцание, словно краски переливались и волновались вокруг него. Ну, хотя бы волосы и борода имели свой истинный цвет — красно-оранжевый цвет роскошного заката. Пряди его вьющихся волос окрасило великолепие раннего заката, а в глазах чередовались зеленые лепестки: нефритовый, травяной, разные оттенки зеленой листвы. Словно вместо радужки у него в глазах были зеленые ромашки. Когда я была маленькой, я считала его очень красивым — пока не поняла, насколько он меня презирает.

— Господи… — задыхаясь, выговорила Нельсон.

Я оглянулась, увидела широко раскрытые глаза, обмякшее лицо.

— Вы видели короля только на фотографиях, где он подражал людям?

— У него были рыжие волосы и зеленые глаза, не такие! — сказала она.

Кортес, ее начальник, взял ее за локоть и усадил в кресло. Кортес был зол и с трудом это скрывал. Интересная реакция с его стороны.

Таранис обратил к женщине зелено-лепестковый взор.

— Не многие смертные женщины за последние годы видели меня во всей славе. Как понравился тебе мой истинный вид, юная красотка?

Я практически уверена, что нельзя стать помощником окружного прокурора Лос-Анджелеса, позволяя мужчинам в глаза называть себя юной красоткой. Но если Нельсон что и не понравилось, она промолчала. Она казалась очарованной королем, опьяненной его вниманием.

К нашей тесной группке присоединился Эйб, следом за ним растерянный Гален. Эйб наклонился и прошептал:

— Он использует не только магию света и иллюзий. Был бы на его месте кто другой, я сказал бы, что он добавил к арсеналу любовные чары.

Дойл притянул Эйба еще ближе и шепнул:

— И чары достаточно сильные, чтобы подчинить миз Нельсон.

Все согласились.

Мы не хотели проявлять неуважение к Таранису. но он так увлекся флиртом с Нельсон, что мы невольно выпустили из виду: если король не замечает вас, это еще не повод не замечать его.

— Не думал, что меня здесь станут оскорблять, — пророкотал грозовой раскат.

Еще недавно он произвел бы на меня впечатление, но теперь я была знакома с Мистралем. Мистраль тоже был бог грозы, но он умел прострелить молнией коридор в ситхене. Рокочущий голос Тараниса с голосом Мистраля в сравнение не шел. Я бы даже сказала, что теперь, когда мои стражи расступились и дядюшка стал мне виден, он казался несколько искусственным, нарочитым — как слишком разряженный кавалер на свидании.

Глянув на обступивших меня стражей, я поняла, что все они ко мне прикасаются. Рис обвил мою талию рукой и прижался к боку, Холод сделал то же самое с другого бока, поместив руку чуть выше. Дойл держал в сильных черных ладонях мое лицо, Эйб оперся рукой на мое плечо, чтобы не упасть, если потеряет равновесие (с которым у него были проблемы, даже когда он был трезв). Гален тоже прикасался ко мне, потому что он это делал при любой удобной возможности. И кажется, касания достигли критической массы. Мне удавалось думать. Я не была уже зачарована, как бедная мисс Нельсон. Когда-то я думала, что Андаис появляется в зеркале в окружении толпы мужчин, чтобы дразнить и шокировать Тараниса с его двором. Всего два собственных разговора по зеркалу, и мне стала очевидной система в ее безумии. Что до меня, то либо пять — магическое число, либо соединение сил и талантов именно этих пяти стражей оказалось удачным. Так или иначе, а разговор будет совсем другим, чем был бы, если б на меня действовали чары Тараниса. Очень интересно.

— Мередит! — позвал меня Таранис. — Посмотри на меня, Мередит.

Я понимала, что его голос обладает магией. Я ее чувствовала, как чувствуют близость океана — шорох и шелест волн. Но я уже не стояла в волнах, мне не грозила опасность утонуть в этом голосе.

— Я смотрю, дядя Таранис. Отлично тебя вижу, — сказала я громко и отчетливо, и великолепная бровь цвета заката выгнулась дугой.

— А я тебя едва различаю за толкотней твоих охранников, — ответил он. В голосе появилась непонятная нотка — досада или злость, что-то неприятное.

Дойл, Гален и Эйб шагнули в стороны, даже Холод попытался отстраниться. Один только Рис остался возле меня, будто приклеенный. Едва руки стражей оторвались от меня, вокруг Тараниса появилось сияние.

— Стойте на месте, стражи, — сказала я. — Я ваша принцесса, а он вам не король.