Думать как Я - [3]

Я немного прикинул, и высчитал следующее: покупая товар упаковками и продавая его штучно по обычной розничной цене, я буду в плюсе. С одной упаковки крючков я буду в плюсе на 5 леев. А с продажи одной упаковки катушек лески я буду в плюсе на 7,5 леев. И — не менее важный для меня фактор! — при этом никого ни в чем не обманывая. Да и люди при этом экономят, не затрачивая два лея на паром в обе стороны. И если посмотреть, то покупатели даже в плюсе остаются, и им не надо никуда ехать и тратить полдня.

А мне и тратить не надо денег на дорогу: я просил купить леску и крючки маму, она ведь всё равно едет в город. Признаюсь, я иногда просил маму еще и за свои деньги купить — якобы это для меня.

Конечно, я стал действовать, как и с игрушками: предлагать всем своим однокашникам и ребятам из параллельных классов крючки и катушки с леской.

Примерно месяц у меня ушел на то, чтобы все были проинформированы о том, что, в случае необходимости, у меня всегда есть крючки и леска, а цены у меня — как и в магазине в Кишиневе.

После чего люди сами стали обращаться ко мне; и когда стали обращаться уже те, кого я не знаю, я был удивлен тому, как хорошо работает на тот момент не известный мне термин «сарафанное радио». Моя ежемесячная прибыль была от 20 до 30 леев. Это очень и очень хорошие деньги для девятилетнего ребенка на тот момент.

Мое детство было богато на предприимчивость. И, повторюсь, наверное, именно поэтому мое мышление сейчас такое, какое оно есть. Жизнь заставляла думать о приумножении всего, что только можно. Будь то деньги, табак, орехи, виноград, яблоки и т. д. Ведь всё это мы продавали, а для продажи в большем количестве, чем есть, нужна была смекалка.

Приведу еще один пример из десятков, которые мы предпринимали для увеличения урожая.

Как я уже перечислил выше, мы продавали орехи. И вот способ увеличения урожая орехов. И это всё без воровства или обмана, как многие могли подумать.

В Молдавии в каждом огороде, на каждом участке у всех по несколько деревьев грецкого ореха. И растут они, как правило, вдоль забора; сам ствол дерева во дворе, а часть дерева растет над дорогой. В сезон созревания орехов они осыпаются. В этот сезон все ходят по улицам, давят, пинают и не замечают те самые орехи, потому как их слишком много, всем они давно приелись, продажей практически никто не занимается.

Я первый, кто стал их собирать по пути со школы домой: набивал их полный портфель и нес. В мой портфель помещалось примерно 7 кг орехов. Так как там были еще тетради и книги, их я обертывал в пакет. Осыпались орехи примерно в течение месяца, и я просто подсчитал, что если я каждый день буду носить не по 7 кг, а по 6 кг, то за месяц я, таким образом, натаскаю около 180 кг грецких орехов.

Долго не думая, я рассказал об этом своему брату Валере, и он поддержал меня: мы стали ежедневно таскать домой набитые грецким орехом портфели. У нас проснулся азарт — кто больше насобирает. Таким образом, мы насобирали за месяц около 550–600 кг грецких орехов плюсом к тому, что мы собрали у себя на огороде и на своих земельных участках. У нас было три земельных участка, предназначенные для разных целей. Ими мы, кстати, занимались после школы. Копали, сеяли, пололи и собирали урожай. А после сборки урожая некоторые овощи и зелень я сеял заново и собирал порой по два урожая с одной и той же грядки. А отчим, помню, всё ходил и удивлялся моей «смекалке». Я и не понимал, чему он удивляется, ведь я просто повторно посеял, а потом просто повторно собрал чуть больше. Я не понимал, что такого особенного я делаю. Для меня это было как-то слишком просто.

Вернемся к орехам. Это в тот момент, когда все остальные однокашники пинали их, а владельцы даже и не думали собирать опавшие орехи, они оставались валяться на асфальте.

Конечно, для продажи грецких орехов их сначала надо было очистить, ведь очищенные они были примерно в полтора раза дороже. И нам потом приходилось после полей приходить домой, кормить скот и убирать сарай, а под ночь садиться и очищать орехи от скорлупы, для того чтобы мама их потом продала. Чтобы потом были деньги для дальнейшего существования.

Это мое детство, моя жизнь. Я ни в коем случае сейчас не жалуюсь на судьбу. Ведь, в первую очередь, она у каждого своя, и очень многие живут в еще более худших условиях, чем жил я, и я даже в какой-то мере рад, что мое детство прошло именно так, потому как жизненный опыт учил меня мыслить и незамедлительно действовать.

К концу того года, когда я учился в шестом классе, мама набралась сил, и мы в прямом смысле сбежали из Молдавии обратно — в подмосковную Балашиху. Мне на тот момент было 13 лет, и, естественно, мама пыталась меня пристроить в какую-нибудь школу. Столкнулись с тем, что если меня брали, то в первый класс, так как учился я до этого на молдавском языке. Или открыто предлагали дать взятку. А денег на взятки у нас не было совершенно. Мама даже рассматривала вариант отдать меня учиться в школу-интернат… Слава всему тому, чему можно сказать слава этому, мама не решилась на этот шаг.

Так само собой и вышло, что больше я не учился в школе никогда.