Дульсинея и Тобольцев, или Пятнадцать правил автостопа - [54]

- Был неправ. Осознал. Прошу дать возможность искупить свою вину.

- Посредством вина? - оживился Слава.

- На ваш выбор, сударь.

Рося улыбнулся, широко раскинул руки и потянулся.

- Хорошо-то как, Маша!

- Да не Маша я!

- А все равно хорошо! - хрестоматийно ответил Ракета и расхохотался. - Пошли? Наработался я на сегодня.

*Ноги принесли друзей в модный ресторан в двух шагах от офиса Ростислава. Негромкая музыка, предупредительные официанты, радующее разнообразием меню на самый взыскательный вкус. Даже фуа-гра в наличии. Впрочем, от неё Рося отказался после небрежных реплик Тобольцева о прошлогоднем совместном проекте с ребятами из общества защиты прав животных. И вообще, развратил их Тихий своими кулебяками. Главное, не подпалиться теперь, что изменили Тину с другим рестораном.

В итоге, друзья дружно остановили выбор на телятине на кости и розовом вине, которое Слава обозвал девчачьим.

- Ну, Ракета, колись, какие у тебя проблемы, - забросил Тобольцев пробный шар.

- Нет у меня никаких проблем, - предсказуемо ответил Рося. - Решительно никаких. Кроме огромного воза работы. Но это оборотная сторона успешности. Все хотят Ракитянского в адвокаты.

Иван внимательно смотрел на друга. И почему-то вспомнил, как в прошлую встречу Слава торопился снять галстук. Сейчас галантерейное изделие находилось на месте. И прекрасно дополняло отлично сидящий темно-серый костюм и рубашку сложного зеленоватого оттенка. Все в тон глазам. У Ракеты тоже серые глаза - как и у Тина. Только, в отличие от Тихого, у Славки глаза-хамелеоны. Безмятежно светлые и серые, они иногда основательно зеленели. Это значило, что в этот момент от Ракеты лучше держаться подальше. Это значило, что Ракитянский всерьез зол.

Сейчас глаза у сидящего напротив Тобольцева мужчины идеально оттеняли цвет костюма. Вообще, из них троих Ракета всегда пользовался наибольшей популярностью у противоположного пола. И дело было не только в приятных чертах лица, высоком росте и подтянутой фигуре - у Вани было почти все то же самое. Но Ракета излучал просто мегаватты обаяния. Поставь троих друзей рядом - десять из десяти девушек первым делом обратят внимание на Ракету. Потом - на Тина, просто потому, что человека таких габаритов трудно игнорировать. На Тобольцева обратят внимание последним. И, положа руку на камеру, Ивана это нисколько не задевало. С самого детства, когда он был просто до дрожи в коленях счастлив, что такие крутые ребята, как Тин и Рося, приняли его в свою компанию. Его, маменькиного сыночка, с хором, фортепиано и бальными танцами за плечами.

Официально музыкальную школу Иван не окончил - он в ней и не учился, сказать по совести. Занималась с ним мать. А вот в хор его заставляли ходить - потому что у Ванечки Тобольцева обнаружился голос как раз недостающего тембра. Хор Иван не любил. Но занятия по вокалу оказались пустяком по сравнению с бальными танцами.

Занесло туда Ванечку, разумеется, с «легкой» маминой руки. А потом он уже не смог вырваться. Мальчики в бальных танцах - в дефиците. Девочек, которые хотят в красивых платьях танцевать под восхищенными взглядами взрослых, пруд пруди. А мальчиков - еще поискать. А тут Ванечка Тобольцев - ну чистой воды подарок. Из семьи творческой интеллигенции, спокойный, послушный, музыкальный, пластичный. В него вцепились мертвой хваткой - родители его партнерши, в принципе, хорошей и не вредной девочки Лизы. Они очень даже успешно выступали, почти ни один концерт в школах, где училась Лиза и Ваня, не обходился без их номеров. А еще они ездили на соревнования в Москву, в Санкт-Петербург, и там тоже довольно приличные результаты показывали. Лиза всем этим наслаждалась, а Ваня, чем старше становился, тем больше сатанел - от откровенных насмешек и тыканья пальцами со стороны мальчишек-сверстников. В скольких школах и на скольких праздниках они выступали... Лизке - кайф, ему - тоска. В двенадцать у него появился реальный шанс от всего этого избавиться - умер дед, с деньгами в семье стало совсем худо, а поездки, а также концертные костюмы и обувь для растущего как на дрожжах Вани стоили весьма недешево. Невозможность оплачивать все это со вздохом признала даже Ида Ивановна. Но едва Иван воспрянул духом, как все его надежды рухнули. Лизины родители заявили, что готовы взять на себя все расходы - лишь бы Ванечка танцевал с Лизой. И его вынудили остаться в танцах. Ощущение того, что его просто купили, было невероятно отчетливыми и страшно горьким. Но тогда Иван еще был не готов к открытому бунту. Время для него пришло спустя два с половиной года.

- Слушай, - словно угадав его мысли, подал голос Слава, расправившись с половиной порции телятины. - Я все время хотел тебя спросить, как ты умудрился от своего бально-кабального рабства избавиться? Помнится, Ида Ивановна была настроена решительно. И девчонка твоя - не помню, как ее звали.

- Лиза, - ответил Тобольцев, покачивая вино в бокале. - А как избавился... Да достали меня, в конце концов. На святое покусились.

- Это на что?

- На что, на что... Грудь пытались заставить побрить!Славка раскатисто расхохотался, вспугнув церемонную тишину полупустого зала.