Духовная война - [34]

Лиза хотела понять, откуда я узнал, что моё падание с мотоцикла не повлечёт за собой серьёзных последствий. Если бы мы сидели на берегу моря, и в течение часа наблюдали бы за тем, как катятся волны, сказал я ей, то она составила бы довольно ясное представление о том, что следующая волна будет делать, и, что так же важно, чего она делать не будет.

– Она не замёрзнет вдруг, не покатится обратно, или не исчезнет, – сказал я. – Она не превратится вдруг в группу марьячи* и не станет бродить по пляжу, услаждая нас серенадами, в ней не разовьётся эгоистическое стремление выразить свою индивидуальность, извергаясь как гейзер.

^–-------

^{*Мексиканские музыканты}

^–-------

– Это очевидно, – сказала Лиза сухо.

– Да, – согласился я, – и те тенденции, в которых мы двигаемся, так же очевидны, когда мы научимся видеть их. Мы всегда в них, мы часть их, мы неотделимы от них. Всё это энергия, сознание. Больше ничего нет.

– Очень поэтично, – сказал она.

– Останься этот день и ночь со мной и ты обретёшь источник всех поэм.

Она несколько мгновений разглядывала меня. Я выдержал её взгляд.

– Я помню это, – сказала она тихо. – Это Уолт Уитмен. Это первое стихотворение в вашей первой книге.

– Нисаргадатта Махарадж сказал...

– Нисарга кто?

– Индийский мудрец. Он сказал: «В моём мире всегда всё правильно». Это заявление человека с открытыми глазами. И не то, чтобы его мир был другим – это он другой, и его неискажённый, неотфильтрованный взгляд. Он убрал искусственный барьер эго из единства воспринимающий-воспринимаемое-восприятие, таким образом эта троица стала одним, и, как непременный результат, явилось совершенство.

– Этот индиец был просветлённым?

– Да, но мы сейчас говорим не о просветлении, мы говорим о пробуждении. Вы пробуждаетесь. Вы можете оставаться там, где вы сейчас, в неустойчивости и смущении, как поступают многие, дошедшие до этой точки, или вы можете продолжать настойчиво идти вперёд, продолжать то, что вы начали. Я вам сейчас рассказываю о возможных вариантах развития событий.

– Значит, всё это просто один большой океан, так вы говорите?

– Вот ещё хороший образ. Карл Саган сказал, если вы хотите испечь яблочный пирог с самого начала, вы должны сперва создать вселенную.

– То есть?

– Скажем, мы сидим на том берегу и наблюдаем прибой, – сказал я. – Вы смотрите вдаль и видите первые намёки набухающей волны, которая всё приближается и растёт, и в конце концов, в свою очередь она накатывается, разбивается, шумит и пенится на песке и спокойно отступает, освобождая дорогу следующей. Вы наблюдаете это, и вам кажется, что вы увидели всю волну целиком от начала до конца, от рождения до смерти, но это самая маленькая, самая ограниченная перспектива. Так мы видим, когда режем всё на мелкие кусочки, возводя вокруг стены и приклеивая ярлыки на каждую вещь, как настаивает эго. Начало и конец нам неизвестны, только тенденции. Та волна, которую вы выделили, началась там, где началась вселенная, и кончается там, где кончается вселенная. Когда вы рвёте привязанности и перестаёте расточать свою эмоциональную энергию, ваша перспектива расширяется и вам открываются всё более широкие тенденции в работе, тенденции внутри тенденций, ваши собственные тенденции, крутящиеся в этом водовороте, ни коим образом не отделённые, ни коим образом больше или меньше других. Отступив на шаг назад от той одной волны, вашему взору открываются приливы, термодинамика, ещё дальше – и вы видите глобальные течения и влияния луны, и так далее. Отойдите ещё дальше назад, за пределы ваших представлений о пространстве и времени, и только тогда вы начнёте видеть эту волну, знать её, и знать как живую реальность, что волна это вы, и что вы это волна.

Она вздохнула и посмотрела на меня с раздражением.

– Единство — это не глубинное чувство или духовное верование или возвышенное состояние сознания, это просто само доброе старое сознание: неприукрашенное, неиспорченное, неосквернённое. Нам не нужно посещать лекции, или читать книги, или преклоняться перед алтарём и мудрецами, нам нужно только очистить свои воспринимающие способности, избавиться от эгоистического дурмана, увидеть что есть и перестать видеть чего нет. Для этого не требуются ни учителя, ни учения, ни пути, ни практики, только простая честность.

– Не уверена, что понимаю это, – сказала она.

– Думаю, у вас всё впереди. Вот маленькое упражнение. Я не могу сделать записи об этом разговоре, потому что мой мозг странно пульсирует и гудит, поэтому я схожу по нужде и пойду прилягу на один из тех шезлонгов возле бассейна, а вы запишете всё, о чём мы сейчас говорили.

– Ээ, не думаю, что я смогу, – сказала она.

– Вы изучали английский, – сказал я, с трудом вставая на ноги. – Вы хотели стать учителем.

– Но я ведь почти ничего не понимаю, – запротестовала она.

– Поймёте позже, а сейчас запишите, – сказал я, отправляясь в требующее сочувствия путешествие. – Вы сами просили об этом. Вы думали, что быть редакционным ассистентом могучего духовного персонажа это жечь красивые свечи и учить жизненные уроки? Тут и голова может не удержаться на плечах.

Она улыбнулась, словно я пошутил, и принялась за работу.