Духовная культура средневековой Руси - [3]

Исследования типологии фольклора позволяют сделать вывод, что типологические отличия фольклорных жанров суть отличия конститутивные и потому запечатлевшие в себе историю форм сознания. Историчность же сознания определяется не только по объему информации, возрастающему от одного времени к другому, но и по изменениям в его структуре. Как отмечает А. Ф. Лурия, «люди, живущие в условиях различных исторических укладов, различаются не только различной формой практики и различным содержанием своего сознания, но и различной структурой основных форм сознательной деятельности»[3]. Фольклор и открывает возможность к изучению смены исторических форм сознания.

Духовная культура русского средневекового крестьянства одна из наименее изученных областей в исторической науке. Капитальные труды академика Б. А. Рыбакова «Язычество древних славян» и «Язычество Древней Руси» посвящены древнему славяно–русскому культурному наследию, известному как языческая культура. В поле зрения ученого проблемы истории народной культуры на протяжении тысячелетий вплоть до образования государств в восточном славянстве. Как показал Б. А. Рыбаков, эта культура синкретическая, традиционная, хотя в рамках традиции происходили изменения, и весьма глубокие. В работе Б. А. Рыбакова выявлены культурные преемственности, ведущие из глубин первобытности к пореформенной деревне, в обиходе которой «явно и полнокровно» проявлялась еще языческая культура славян. Сила традиции позволяет оценить и силу новаций в народной культуре последующих веков, в частности XIV‑XVI вв., т. е. в интересующее нас время. Облегчает исследователю задачу и плодотворное и систематическое изучение духовной культуры средневекового крестьянства историками древнерусской литературы и искусства, особенно фольклористами.

Опыт изучения явлений духовной жизни народа XIV— XV вв. имеется в известном исследовании Л. В. Черепнина «Образование Русского централизованного государства в XIV— XV вв.», где этому посвящен параграф «Идеология крестьянства». У исследователя не возникал вопрос, имело или нет крестьянство идеологию. Его ответ положителен: «При изучении вопроса об образовании Русского централизованного государства было бы очень важно поглубже ознакомиться с идеологией русского крестьянства как такой социальной силы, которая играла первостепенную роль в общественном развитии того времени». Но, констатирует он, «к сожалению, у нас для этого почти нет источников»[4]. Те же источники, которыми пользовался Л. В. Черепнин, «отражают (и то далеко не полно) идеологию лишь одной (правда, значительной) части крестьянства — населения черных (государственных) земель»[5]. Исследователь приходит к выводам: 1) «крестьянское сознание» (XIV‑XV вв.) не обладало способностью охватить всю сложность антагонизмов феодального общества «и было склонно представлять себе идеальные порядки в пределах черных волостей в виде свободного общинного крестьянского землевладения, охраняемого великокняжеской властью от посягательств на него со стороны бояр и духовных корпораций»; 2) порядки эти мыслились как основанные на традиции, и поэтому наступление феодалов на черные земли воспринималось как «суровая быль»; 3) «сознание крестьян противопоставляет такой были старину у когда господствовали другие порядки. Воспроизвести ушедшую старину могут «старожильцы», память которых сохранила исчезнувшие отношения»[6].

JI. В. Черепнин отмечает, что идеология черного крестьянства, поскольку она питалась иллюзорными представлениями о великокняжеской опеке и защите их коренных интересов, была «консервативной». Однако она сослужила службу «великокняжеской власти в ее политике, направленной к объединению Руси, и борьбе с феодальным сепаратизмом»[7]. Исследователю удалось выявить и признаки «изживания веры в великокняжескую «правду». Он рассматривает это как принципиально значимый показатель — «крестьянская идеология переживает новый этап»[8]. Наконец, привлеченные исследователем новые данные позволяют ему заключить: «Роль общины как средства совместного сопротивления крестьян феодалам проявлялась заметно и активно»[9]. Факты, касающиеся духовной жизни народа и позволяющие расширить поле наблюдений, можно почерпнуть в других разделах монографии JI. В. Черепнина. Следует иметь в виду, что самый предмет исследования JI. В. Черепнина — процесс политической централизации русских земель — обусловил тот «срез» в изучении идеологии крестьянства, который представлен в монографии.

Самым существенным в опыте изучения идеологии крестьянства XIV‑XV вв., предложенном JI. В. Черепниным, является метод выведения ее из всей системы феодальных отношений. Характерные для того времени первичные ячейки социального объединения крестьян — общины, имевшие повсеместное распространение и уходящие корнями в глубокую древность, были, как известно, полны жизненной энергии даже в XIX в. Межкрестьянские отношения в общине менялись со временем, как менялись и ее общие социальные функции (при наличии значительных региональных особенностей). Это первичные микросоциумы, в которых реализовывалась и хозяйственная деятельность крестьянства, и его правотворчество, и его духовная культура. Сквозь их структуры преломлялись и отношения крестьян с феодалами — светскими и духовными сеньорами. Но все явления духовной культуры крестьянства замыкались в общине. Локальные социальные связи разрывались по мере развития торгово–промысловой деятельности крестьянства, ослабевали, уступая место более обширным связям. Здесь обнаруживается воздействие города, втягивавшего крестьян в другие типы социальных связей. Однако сельская община являлась очагом крестьянской средневековой культуры.