Духова гора - [21]

Сон отпускает из своих тисков, разрешая повернуть голову к мужчине, чьи горячие объятья возвращают тепло моей коже и вытравливают с неё травяными запахами воздух болот. На глубине карих глаз притаились тревожные омуты, а рядом с густыми ресницами залегли морщинки на потемневшей от недосыпа коже.

— Я думал, что потерял тебя, — нежность и ласка в голосе отзываются трепетом в сердце.

Быть человеком, чувствовать близость его тела, что заставляет ощущать себя живой и нормальной.

Не зверь. Не хочу быть зверем.

— Мира, — дрогнувшие руки касаются моей спины, прижимая к мужчине.

Мой. Родной. Его прикосновения словно память о давно забытой мечте. Но когда я об этом мечтала?

Тепло и нежность губ, таких желанных, ласково убеждают довериться. Он не обидит, будет рядом, всегда со мной. Сердце сбивается с ритма под уверенными движениями ладоней, кожу опаляет уже не озноб, и слабость окончательно отступает под силой того огня, что охватывает тело и душу.

Смутные ощущения и тени от воспоминаний мелькают где-то на границе сознания.

Я что-то оставила там в Сумрачных болотах, память об этом надёжно укрыта и охраняется притихшим до поры зверем. Рысь всё ещё там, внутри, её мех словно щекочет меня изнутри, напоминая о том, что она не сдастся и будет выжидать нового шанса. Теперь нас двое в одном теле и каждая будет бороться за право на жизнь.

Но сейчас всё это не имеет никакого значения. Пока Аргор рядом и обнимает так крепко.

Глава 9

Заклинатель разбудил меня сонным движением, сокращая появившееся за ночь расстояние между нашими телами и утыкаясь своим тёплым носом мне в шею. Казалось, что проведённое с ним время поделилось со мной новыми силами: жить, бороться, привыкать. Свежий утренний воздух касался обнажённой кожи спины, но весь холод, что поселился было внутри вытеснило присутствие рядом Аргора.

В спутавшихся за ночь волосах мужчины терялись первые солнечные лучи, робко заглядывающие в распахнутое окно. Обветренная на суровых болотных ветрах кожа заклинателя чуть шелушилась под кончиками моих пальцев. Упрямо сжатые даже во сне губы и первые едва заметные морщины были близки мне каждой своей чёрточкой. Нежность к суровому нелюдимому воину давно поселилась в моём сердце, но когда именно я уже ответить не могла.

Улыбка тронула мои губы и, погрузившись в свои наполненные солнцем мысли, я не заметила как карие глаза распахнулись ото сна и, пряча в себе смешинки, наблюдали за мной из-под ресниц.

— Ты такая домашняя утром, — улыбнулся Аргор, протягивая руку и убирая вьющуюся прядь с моего лица.

Румянец смущения тут же запылал на щеках, вызвав отдалённое ворчание зверя. А ночью ведь совсем не испытывала неловкости, всё казалось таким естественным, нормальным, человеческим.

Нежное прикосновение губ к губам, уверенные движения рук по спине вновь разожгли не истлевший до конца костёр желания и к завтраку мы спустились когда Любава уже во всю гремела на кухне посудой, выдавая своё нетерпение и любопытство.

Выданное ею одно из платьев было великовато, но всё решил плетёный ремешок на пояс и наряд, расшитый народными мотивами, с вшитыми защитными символами, как объяснил Аргор, вполне удобно обхватил изрядно похудевшее за время болезни тело.

По словам заклинателя Радомир вернулся в крепость со мной на руках два дня назад и всё это время я провалялась не приходя в сознание.

Непривычно снова идти на двух ногах и слабость ещё не до конца разжала свои объятья, поэтому сильная мужская ладонь, обхватившая за талию, придавала уверенности, если не походке, то самочувствию.

— Утро доброе, — всплеснув руками, Люба суетливо принялась расставлять на столе глиняные плошки. — Ты, Мирослава, прости уж меня, от Аргора иной раз и не добьёшься слов. Вот, садись к печи поближе, потеплее возле неё. Продрогла небось на болотах? А князь-то тоже хорош! Радомир-то точно знал всё и спрашивать нечего. Потащил неокрепшую к вурдалакам. Да не стесняйся ты, садись ближе к Аргору, а он во главе стола, как положено.

— Спасибо, — с невольной улыбкой я устроилась на предложенном месте, которое по воле случая оказалось тем, что всегда и занимала в зверином облике.

Сестра заклинателя выудила из печи большой горшок, разложила по мискам сытную набухшую кашу из перловки и кусочки поджаренного индюшачьего мяса. В тишине завтрака под смеющимся взглядом Аргора и любопытными взорами Любавы, было уютно и тепло, будто всю свою жизнь я провела среди них.

— А как там по ту сторону завесы-то? — не выдержала русоволосая женщина, с жадным вниманием разглядывая моё лицо.

— По ту сторону? — я напряжённо наморщилась, но мысли и воспоминания разбредались прочь, не давая себя ухватить, а охраняемый рысью туман на памяти словно стал гуще. — Помню только ведаря, деда Михася, и что после было. Остальное будто стёрто, я вроде помню, что не отсюда, но вроде всегда была здесь.

— Жаль, — Любава огорчённо вздохнула, но в таких знакомых карих глазах вновь зажглось любопытство. — А каково оно — зверем быть? Интересно небось? Все звуки, запахи доступны, непостижимое всё…

— Человеком лучше быть, — слабо улыбнулась сестре заклинателя.