Духи в зеркале психологии - [43]

Выше мы уже говорили, что мышцы туловища у людей в состоянии летаргического сна расслаблены, рефлексы почти отсутствуют, артериальное давление резко снижено, дыхание и сердечная деятельность плохо улавливаются. Все это позволяет лицам, мало знакомым с медициной, принимать таких больных за умерших. Отсюда и возникло огромное количество легенд я слухов о заживо похороненных людях, находящихся в летаргическом сне.

Известный советский филолог академик И. И. Толстой в своем исследовании показал, что могильный мотив, когда заживо хоронят героя или героиню, является типичным для античных романов. Им воспользовался А. С. Пушкин в «Сказке о мертвой царевне». В рассказе Яна Неруды «Доктор Всехгубил» впавшего в летаргический сон советника сословного банка Шепеллера посчитали мертвым и собрались хоронить. Встретившийся случайно по дороге на кладбище врач предотвратил трагедию. В рассказе Мопассана «Тик» в результате ошибки врача в состоянии летаргического сна была похоронена Жульетта. В начале рассказа «Заживо погребенные», на который ссылается читательница, Эдгар По приводит несколько аналогичных историй, случившихся в XIX веке. Причем картина летаргического сна описывается автором клинически достоверно. Так, мистер С. уверял, что смутно и туманно он сознавал все происходящее с той минуты, как врачи объявили его мертвым. «Я жив» — таковы были невнятные слова, которые он в отчаянье пытается вымолвить, поняв, что попал в мертвецкую.

В конце XVIII — начале XIX в. под влиянием легенд и литературных произведений с «могильными мотивами» у людей появился панический страх быть заживо погребенными. Врач Тири даже написал «Наставление к попечению о мертвых», в котором есть такие строки: «Поскольку есть примеры, что истеричные мнимоумершие женщины даже по [нести днях опять оживали… полезно строить мертвые дома на каждом кладбище. Определенные надзиратели должны ежедневно тела до нескольку раз осматривать. Надлежит умершего оставить в постели покрытого одеялом, нос, рот и глаза содержать открытыми».

Эти страхи, конечно, были преувеличены. В настоящее время случаи захоронения спящих людей, засвидетельствованные врачами, отсутствуют. Но в прошлые века при господстве религиозных предрассудков, да еще когда один врач на всю губернию, такие факты встречались. Об одном из них сообщает известный казахский просветитель Ибрай Алтынсарин в рассказе «Невежество». «В 1875 году мне пришлось по пути заехать в один аул. Там мое внимание привлек один мальчик с сильно опухшими от слез глазами; он все время сидел одинокий, снедаемый грустью, не играл, как другие дети, не ел.

На мой вопрос, почему этот мальчик такой угрюмый и мрачный, не играет, не ест, аульные жители рассказали следующее.

Вчера утром, тотчас после смерти, похоронили его мать на кладбище недалеко от аула. Вечером того же дня дети, отправившиеся за телятами, которые паслись, услыхали из ее могилы зовущий глухой голос. В страхе они убежали домой. Узнав об этом, взрослые, придя туда, убедились, что из могилы действительно слышны звуки. Рассматривая это как сверхъестественное и опасаясь, чтобы с ними не случилось что-либо страшное, аул снялся и переехал в данное новое место. Этот же мальчик, — продолжали они, — двенадцатилетний сын той похороненной женщины. Он просит, чтобы откопали его мать, по никто из нас ни за что не соглашается на это. Больше того, — говорили они, — мы охраняем и мальчика, не допуская его к могиле. В это время мальчик заплакал и обратился ко мне: «Дяденька, если вы поможете, то моя мать будет жить».

Несмотря на сопротивление жителей аула, могила была раскопана, «Раскрыв могилу, — пишет далее Алтынсарин, — двое из нас опустились в нее, похороненная была тщательно осмотрена. Оказалось, что покрывало, в которое она была закутана при похоронах (мусульмане хоронят без гробов. — В. Л.), все было изорвано в клочья и забрызгано кровью; руки и голова женщины сплошь исцарапаны, а тело казалось еще теплым. Поместив похороненную в построенную нами палатку, мы ждали день. Однако к вечеру тело стало холодным. Теперь она, очевидно, действительно умерла».

В рассказе «Глушь (Отрывки из дневника учителя)» В. Г. Короленко описал факт религиозного изуверства, о котором он услышал от отставного дьячка Стратилата.

«…Давно это было, померла у меня в ту пору приемная дочь Ариша, по семнадцатому году.

— Ну померла… Поплакали мы с дьячихой, обрядили, отпели, поставили в церковь… Назавтра, значит, хоронить нам ее… Только вечером занадобилось мне в ризницу пройти. Потел я туда, сделал что надо, возвращаюсь назад… Глядь! С нами крестная сила, Аришкино-то место пустое стоит… Свечи горят кругом, гробик открытый… а ее, Аришки то есть, покойницы, — нету!.. Испугался я насмерть, сотворил крестное знамение, да сейчас же из церкви!.. Прибегаю к попу, бужу: «Вставай, отче Иоанне!.. Беда!» Выбежал поп ко мне, рассказал я ему, какая беда случилась: умершего тела нету. Видно, говорю, дело-то нечистое… Побелел поп у меня, как холстинка… «Плохо, — говорит, — обозначает это: смерть всему причту. Мы ее отпели, могилу сготовили. Теперь нам в могилу… в могилу, — в ейнову ложиться…»