Дух в бутылке - [2]

Каждый мальчишка, завидев Каноа, кричал ему: «Мали командует тобой!» Рыбак Сини, брат его жены, когда шел рыбачить ночью с факелом и острогой, брал его с собой для услуг, и сам Надаб во время работы нередко звал его принести инструмент, словно раба или собаку.

Так прошел целый год. И однажды Каноа забыл и Мали, и Надаба, и свою брачную жизнь, и свое несчастье: с востока на голубом фоне неба показалось нечто такое, чего никогда прежде глаз Каноа не видел.

Нечто белое, похожее на крыло огромной чайки. Это было судно под полными парусами.

Каноа бросился в поселок сообщить новость. Весь народ высыпал на берег и вытянулся лентой вдоль него. Несмотря на долгий срок, посещение пришельцев с берегов Вари еще не совсем изгладилось из памяти жителей Рати, и многие мужи пришли вооруженные дубинами и копьями. И так они стояли и созерцали, пока шхуна не прошла рифов и не вошла в тихие воды бухты.

Самого же Каноа не было среди доблестной компании, расположившейся на берегу: к стыду его, он спрятался в лесу. Было достаточно одного взгляда на шхуну, и перед ним, как живые, встали лица воинов Вари, он слышал ужасные крики убиваемых, удары палиц. Эти страшные призраки прошлого гнали его прочь. Сквозь пальмовую рощу он добрался до сандалового леса, а оттуда до холма. Взобравшись на вершину его и спрятавшись в ветвях густого дерева, он хорошо мог видеть шхуну со вздутыми парусами, направлявшуюся по ветру к берегу. Напряженный слух Каноа ловил звуки. Он слышал, как заревела цепь бросаемого якоря, затем шхуна онемела, и ее крылья стали опадать, как падают листья с деревьев в ветреную погоду.

Каноа наблюдал ее долгое время, но ничего особенного не происходило: люди не высаживались на берег, не бежали, как воины Вари, за жителями, избивая и уничтожая их, никаких криков не долетало до него по ветру. Привычные звуки царили вокруг: крики морских чаек, гул волн, разбиваемых о рифы, и шум деревьев. Шхуна не спускала бота. Очевидно, люди, бывшие на борту, не зная обитателей Рати, боялись враждебных действий с их стороны.

И вдруг Каноа увидел пироги своих соотечественников, пересекавшие лагуну. Подобно мышам, подбирающимся к кусочкам сыра, стремились пироги к «Борго» — так называлась прибывшая шхуна. Каноа продолжал наблюдать, как челны прошли вдоль шхуны и обогнули ее, а затем он увидел своих соплеменников на ее борту, на ее удивительном борту, невредимыми, прикасающимися к ней. И он, Каноа, не был с ними, а сидел здесь на дереве. Постыдная трусость лишила его таких чудесных переживаний.

Его глаза, острые, как глаза птицы, теперь уже могли различить маленькие фигуры прибывших на «Борго». Среди них были Надаб и Сипи. Они беседовали с людьми, находившимися на борту, и те не убивали их.

Каноа, оставив дерево, спустился с холма и побежал через лес в деревню. Она была пуста. Он выбежал на берег, где собрались женщины, дети, старики. Завидев его, они стали кричать, обзывая его беглецом, трусливой собакой. Каноа почти ничего не слыхал. Страх оставил его. Он смотрел на шхуну, качавшуюся в лагуне, окруженную со всех сторон челнами, словно наседка цыплятами. И вдруг прежний страх снова охватил его, и он бросился бежать, провожаемый насмешками толпы, и скрылся в чаще деревьев.

«Борго» был финским судном под командой некоего Нейлса Нистада. Своим видом оно очень напоминало пиратские суда той тихоокеанской эпохи.

Финнов на море торговцы недолюбливали. Нелюбовь эта связывалась со страхом; как известно, эти люди имели особую власть над ветром, могли заглядывать в будущее и повелевать темными силами; кроме того, они имели странную внешность, резко отличаясь от норвежцев, шведов, янки, итальянцев и других народов.

Капитан же Нистад имел особенно странную внешность: лицо его было совершенно плоско, а черные волосы начинались почти над самыми бровями. Он был одним из тех занятых людей, которые, куда бы их ни забрасывала судьба, могли говорить на языке народа или племени, среди которого находились. Он уже два года плавал в Тихом океане, имея своим основным местопребыванием Джибвинк, лежащий севернее Папуа. Его дело требовало широких рейсов. Это дело, которое на грубом языке янки можно было назвать «похищением негров», на более деликатном называлось «ловлей черных дроздов». Ловля велась различными способами. Не вполне легальный способ заключался просто в краже людей и доставке их на плантации, причем оплата их труда выражалась в снижении цены торговых продуктов. При наиболее гуманной форме чернокожих не заковывали в цепи, а заманивали в тенета торговых предпринимателей, где с ними заключались контракты на определенный срок. За свою работу чернокожие получали условленную плату и по истечении времени отпускались на свободу и могли вернуться обратно на свои острова.

Метод капитана Нистада лежал как раз между двумя этими крайностями. Он не желал ни борьбы, ни лишней возни, он просто заманивал канаков на борт своего судна, поднимал паруса и отплывал вместе с ними. Чернокожие обратно не возвращались.

Остров Рати особенно подходил для такой игры. Он был совершенно первобытным, его обитателям абсолютно не известны были уловки белых.