«Дух мадам Краул» и другие таинственные истории - [16]

Так вот, в то же время жил в Чейплизоде молодой парень по имени Нед Моран, более известный как Длинный Нед — это прозвище он получил за свою вытянутую, долговязую фигуру. Ему сравнялось девятнадцать, и он был, в сущности, еще мальчишкой, двенадцатью годами младше здоровяка Ларкина. Это, однако, как убедится впоследствии читатель, не помешало скандалисту вести себя с Недом так же, как и со всеми прочими, — подло-вызывающе. Длинному Неду, на его беду, приглянулась одна миловидная девица, которая, несмотря на то что ее благосклонности добивался Задира Ларкин, была расположена ответить взаимностью более молодому сопернику.

Не стоит говорить о том, с какой легкостью ревность, однажды вспыхнув, разгорается пламенем и как естественно для грубых, необузданных натур прибегать в этом случае к насилию.

Задира дождался удобного случая и спровоцировал ссору с Недом Мораном, когда тот в компании друзей сидел в пивной; в ходе ссоры Ларкин постарался нанести сопернику такие оскорбления, каких не станет терпеть ни один мужчина. Длинный Нед, хотя и был добродушным простаком, все же не относился к робкому десятку и ответил, не в пример своим боязливым сотоварищам, с вызовом, чем обрадовал врага, который втайне того и дожидался.

Задира Ларкин вызвал героического юношу на бой, дабы осуществить свое давнее намерение и подвергнуть хорошенькое личико соперника кровавой, калечащей экзекуции — на такое он был мастер. Используя в качестве предлога ссору, им же самим затеянную, Ларкин скрыл за ней свою давнишнюю злобу и враждебное предумышление, и Длинный Нед, распаленный благородным гневом, а также пуншем с виски, в тот же миг принял вызов. Компания в сопровождении толпы слуг и мальчишек — короче, всех, кого в ту минуту не призывали неотложные дела, — медленно двинулась через старые ворота в парк «Феникс»; вблизи верхушки холма, у подножия которого лежит Чейплизод, было выбрано ровное место, где и предстояло разрешиться спору.

Участники боя разделись; при виде контраста между худощавым и хрупким телом юноши и мускулистым, мощным сложением бывалого бойца даже ребенку стало бы ясно, что шансы бедного Неда Морана ничтожны.

Были назначены «секунданты» и «помощники» — из числа любителей этой забавы, — и «бой» начался.

Не стану испытывать нервы читателя описанием этой хладнокровной расправы. Итог оказался таков, какого все ждали. К одиннадцатому раунду бедняга Нед отказался от предложения сдаться; его могучий противник, хотя и в изрядном подпитии, оставался нетронутым и, бледный от бешеной — и еще не утоленной — жажды мести, должен был испытывать удовольствие при виде соперника, сидящего на коленях у секунданта: голова Неда свешивалась, левая рука болталась как плеть, лицо превратилось в бесформенную кровавую лепешку, раны на судорожно вздымавшейся груди кровоточили, все тело содрогалось от ярости и изнеможения.

— Нед, мальчик, сдавайся! — в один голос кричали многие из его приверженцев.

— Никогда, — хрипло и глухо отвечал он.

Перерыв кончился, секундант поставил Неда на ноги. Пыхтя и шатаясь, ослепленный собственной кровью, заливавшей лицо, Нед представлял собой беспомощную мишень для ударов дюжего противника. Ясно было: чтобы сбить юношу с ног, достаточно легкого касания. Но такой безобидный исход дела не устраивал Ларкина. Он не собирался завершить бой одним ударом, который, сразу повергнув Неда на землю, раньше времени положил бы конец избиению; Ларкин прибег к особому «захвату», известному любителям кулачного боя под приятным названием «тиски», то есть зажал левой рукой голову своего потрепанного и почти бесчу вственного противника и принялся размеренными жестокими ударами вгонять кулак ему в лицо. Из толпы раздались крики «позор»: все видели, что избиваемый потерял сознание и только мощная левая рука Задиры Ларкина не дает ему упасть. Раунд и бой закончились тем, что Ларкин швырнул противника на землю и взгромоздился коленями ему на грудь.

Задира Ларкин поднялся и запятнанными кровью руками отер пот со своего бледного лица, а Нед остался недвижно лежать на траве. Поднять его на ноги к следующему раунду не удалось. Тогда его отнесли вниз, к пруду, который находился у старых парковых ворот, и там омыли ему голову и все тело. Ко всеобщему удивлению, Нед оказался жив. Его доставили домой, и через несколько месяцев он отчасти пришел в себя. Но с кровати Нед с тех пор не поднимался и меньше чем через год умер от чахотки. Никто не сомневался относительно происхождения его болезни, но, чтобы связать причину и следствие, недоставало доказательств, и негодяй Ларкин ускользнул от правосудия. Однако его ожидало другое, необычное возмездие.

После смерти Длинного Неда Ларкин стал меньше буянить и сделался угрюм и нелюдим. Иные говорили, что происшедшее его «проняло», другие — что его мучает совесть. Но, как бы то ни было, здоровье Ларкина из-за предполагаемых душевных мук не пострадало, равно и его благосостояние не претерпело ущерба от неистовых проклятий, которыми непрерывно осыпала Ларкина мать бедного Морана; напротив, Задира даже пошел в гору: он получил постоянное и хорошо оплачиваемое место по ту сторону парка, при садовнике главного секретаря Министерства финансов. Жил Ларкин по-прежнему в Чейплизоде и по окончании рабочего дня обычно возвращался домой пешком через Пятнадцать Акров.