Дуэлянты - [12]

К счастью для нее, внимание собравшихся было приковано к юному Гольтье, приводившему новые подробности ссоры.

Женщины, по привычке, задавали самые нелепые вопросы.

– Что же теперь будет? – спросила одна из них.

– Черт побери, мадам, – ответил господин дез Арно, – теперь де Вертей в течение ближайших сорока восьми часов будет драться на дуэли.

– Неужели этот Матален его убьет? – простодушно спросила юная белокурая девушка.

Ее вопрос остался без ответа.

Но каждый, кто в этот момент обратил бы внимание на женщину, над страданиями которой мы только что приоткрыли завесу, заметил бы, что она вздрогнула.

Мгновение спустя сия дама, собрав все силы, придала лицу надлежащее выражение и обратилась к хозяйке дома: – Прошу прощения, моя дорогая мадам, но я должна идти.

– Как? Так рано?

– Скоро полночь и несчастные дамы, наслушавшись этих ужасных историй о бретерах и убийцах, будут бояться возвращаться домой.

При этих словах она мужественно улыбнулась.

Даже злейший враг этой дамы не догадался бы, какая страшная мука изводит ее душу.

Она грациозно поклонилась собравшимся, велела подавать экипаж и через несколько минут покинула салон.

Когда она ушла, один из молодых людей обратился к соседу и сказал: – Мадам Лонгваль могла бы найти и более подходящий момент для шуток.

– Вы уверены, что у нее есть желание шутить? – спросил сосед, будто зная, что кроется за притворной веселостью прекрасной, очаровательной беглянки.

V

Вернувшись домой, мадам Лонгваль первым делом спросила: – Мой супруг дома?

– Нет, мадам, – ответила горничная.

– Скажете ему, что у меня мигрень, что я легла спать и чтобы он меня не будил.

– Если мадам желает, я могу послать за доктором.

– Не нужно, у меня просто расшалились нервы, – ответила дама и направилась в свои апартаменты.

Служанка хотела было пойти за ней, но мадам Лонгваль ее остановила: – Ступайте, Жанна, я не нуждаюсь в ваших услугах.

Оставшись наедине с собой, дама воскликнула:

– Наконец-то я могу дать волю слезам!

Она упала на колени в изножье кровати, уткнулась лицом в полог и зарыдала, время от времени тоном невыразимого отчаяния взывая к тому, кого, вероятно, любила, и кто завтра, скорее всего, превратится лишь в хладный труп.

– Гектор! Гектор! – только и повторяла женщина.

Вволю наплакавшись, она встала. Даже представить невозможно, сколь жестокие, безжалостные следы оставили на ее восхитительном лице мучительные волнения последнего часа. Ведь мадам Лонгваль была изумительно красива.

Она взглянула в зеркало и ничуть этому не удивилась.

– Ох! Этот человек! – прошептала дама с непередаваемым оттенком ненависти в голосе. – Этот маркиз – чудовище! Неужели у меня нет права пойти к нему и вонзить в сердце кинжал?

В голове женщины промелькнула какая-то жуткая мысль, она вздрогнула и вновь тихо заплакала.

Какая ночь! Мадам Лонгваль даже не подумала лечь в постель, и рассвет застал ее сидящей в кресле. Глаза дамы на этот раз были сухи.

– Неужели у меня нет права вонзить ему в сердце кинжал? – вновь повторила она.

Дом стал наполняться утренними голосами. Мадам Лонгваль по-прежнему была в вечернем платье. Ее могла застать врасплох горничная. Дама быстро разделась, распустила волосы, бросив на них презрительный взгляд, и закуталась в пеньюар.

Несколько минут спустя вошла горничная.

– Как спалось, мадам? – спросила она.

– Лучше, чем можно было предположить, дитя мое, – ответила мадам Лонгваль.

– Ах! Вот и хорошо.

– Который час?

– Скоро девять.

– Вот как! Неужели?

– Да, мадам, и… к вам посетитель, он ждет с восьми утра. Может, вы его примете?

– Кто он?

– Старуха с очень злыми глазами.

– Что ей от меня надо?

– Мне она этого не сообщила, сказав, что откроется только вам, мадам.

В своем нынешнем состоянии мадам Лонгваль могла думать только об одном – о дуэли, Гекторе и себе самой. Кроме ее боли и смертельной тревоги, в целом мире больше ничего не существовало.

Дама на мгновение задумалась и в ее сердце вновь вспыхнула надежда.

– Пусть войдет, – сказала она.

Служанка выполнила приказание, ввела старуху и удалилась.

– Что вам угодно? – спросила мадам Лонгваль.

– Мы одни, не так ли? – ответила Меротт (как мы уже догадались, с визитом к даме явилась именно она).

– Да, мы одни, но почему вы меня об этом спрашиваете?

– Сейчас я вам все объясню, – ответила Меротт.

– Слушаю вас.

– Вчера маркиз де Матален вызвал на дуэль господина де Вертея, – выпалила старуха.

Мадам Лонгваль, ничем не выказав своих чувств, ответила: – Мне это известно, мадам, но я не понимаю…

– Не торопитесь. Итак, завтра утром де Вертей будет мертв.

– Замолчите, несчастная!

– Ах! – нагло продолжала Меротт. – Кому, как не вам, знать, что господин де Вертей является вашим любовником!

На этот раз цыганка повела себя слишком грубо и поставленной цели не добилась. Мадам де Лонгваль встала и с выражением высшего презрения на лице воскликнула: – Я не желаю выслушивать в собственном доме подобные оскорбления! Потрудитесь уйти, если не хотите, чтобы я приказала выставить вас за дверь.

Меротт, в свою очередь, тоже встала. Считая, что разговор еще не окончен, она сказала: – Прошу прощения, мадам, но уделите мне буквально еще минуту – чтобы потом не обижаться.