Дуэль магов - [8]

— Благодарю. Не курю. Могу ли я предложить вам вина? — И он потянулся за графином, стоявшим у него под рукой.

Этредж замешкался. Но граф с улыбкой наполнил два бокала. Грациозно поднеся один из них ко рту, он жестом предложил второй комиссару. Тот тоже взял бокал.

— Вы знали мистера Дэвида Айкельмана? — спросил Этредж.

Граф кивнул.

— Иногда я делал у него покупки.

Голос его звучал равнодушно, однако Этреджа не покидало ощущение, что Вурц затаился, подобно крадущемуся зверю. Глаза графа светились опасностью.

— Значит, вам известно, что Айкельман убит? — не сдавался комиссар.

Граф Вурц пожал плечами.

— Это известно всем и каждому. Спросите любого прохожего на улице, он ответит то же, что и я.

Этредж помолчал и заговорил снова. Ему хотелось, чтобы вся важность последующих слов застигла графа врасплох.

— Известно ли вам, что в таинственном посетителе магазина Айкельмана узнали вас? Знаете ли вы, что вчера вечером вас видели, когда вы без четверти девять отъезжали в своем автомобиле вместе с мистером Айкельманом от его магазина?

Глаза графа сверкнули ярким пламенем недвусмысленной угрозы, но тут же погасли.

— Вы меня поражаете, — спокойно ответил он. — Полагаю, здесь какая-то ошибка.

Этредж, приняв за аксиому то, что Вурц, как ни странно, был нужным ему человеком, хрипло атаковал:

— Никакой ошибки. Вы замешаны в смерти Айкельмана!

Как опрометчиво он заявил это, позволив нервам расшалиться!

Граф Вурц чуть наклонился на стуле поближе к нему.

— Надо понимать, я арестован? — спросил он.

Комиссар Этредж покачал головой, проклиная себя за безрассудство.

— Пока нет.

Он поднялся, собираясь уходить. Граф Вурц смотрел на него любопытными, жадными глазами на неподвижном, словно высеченном из камня лице. Его тонкие губы горели кровавым пятном на мертвенно-бледной коже…

— Сядьте! — рявкнул граф.

Этредж осторожно опустился обратно в кресло. Вурц глядел на него, как на безобидное насекомое, неожиданно выпустившее жало.

— Хочу предупредить, — многозначительно проговорил граф. — Вы ведь состоите в отношениях с некоей мисс Мэри Робинс?

Этредж не ответил на эту дерзость.

Граф продолжил:

— Когда-то она была не совсем равнодушна ко мне. Вы уж простите, если я покажусь излишне самоуверенным, но думается, увести ее у вас для меня не составит большой трудности. Будете мне досаждать, я вам отомщу. А что до дела Айкельмана, то, явившись сюда сегодня, вы выставили себя полным глупцом. Доброй ночи, сэр.

Комиссар Этредж возмущенно поднялся. Поборов желание опустить кулак на чрезмерно бледное лицо, он повернулся к выходу. Но вдруг заметил бокал графа. Он по-прежнему был полон до краев — граф не притронулся к вину.

— Вы не пили! — удивленно воскликнул комиссар.

Граф Вурц ухмыльнулся, и Этредж увидел жемчужно-белый оскал.

— Я не пью вина, комиссар Этредж. Оно напоминает мне кровь. Вы мне не нравитесь, сэр; начинаю думать, что я скорее изопью чашу с вашей кровью, чем бокал этого вина! А теперь, прошу, оставьте меня.

И граф Вурц смотрел, как закрывается дверь, все с той же механической, ужасающе вежливой улыбкой, застывшей на лице. Затем задумчиво снял телефонную трубку и набрал номер Мэри Робертс.

— Мэри? — спросил он, когда горничная позвала девушку к телефону. — Это Леопольд… Хотелось бы встретиться… Да, срочно. Ты сегодня будешь на благотворительном вечере у Мура?.. Ужин… от него я отвертелся, но после него ожидаются азартные игры. Знаешь, я собираюсь там читать мысли.

— Я ведь… не в самых близких отношениях с Мурами, — попыталась возразить Мэри.

— Но у тебя есть какие-то планы на вечер? Если нет, то пойдем со мной. Будет славно…

12 «Как волк!»

Комиссар Этредж, вернувшись в полицейское управление, сел за свой стол и схватился за голову. Господи, что за ерунда! Ни единой улики против Вурца. Бэйнс даже не знает, был ли тот автомобиль «роллс-ройсом». О'Шонесси не видел лица человека, приходившего к Айкельману в магазин. Ни одного отпечатка пальца, необходимого для обвинения, не найдено.

А газеты только и ждут ареста…

К тому же этот упрямый коронер из Уолкотта написал в отчете, что тело Айкельмана сочилось свежей кровью, тогда как сутками ранее доктор Хэнлон с уверенностью утверждал, что потеря крови привела Айкельмана к смерти от анемии!

Да и как в трупе человека, умершего сорок часов назад и находящегося на первых стадиях разложения, мог оказаться переизбыток живой крови?

Почувствовав, что еще секунда бездействия сведет его с ума, Этредж вскочил на ноги, сделал два стремительных шага и распахнул дверь.

— Питерс!

Из дверного проема чуть дальше по коридору высунулась голова Питерса.

— Зайдите и составьте мне компанию, — приказал комиссар, — иначе я умом тронусь.

В кабинете он рассказал Питерсу о случившемся и дословно передал разговор с Вурцем.

— Он насквозь порочен, — серьезно сказал Этредж. — Я чувствую все зло, от него исходящее, как если бы передо мной была гремучая змея. Он как волк.

Питерс пробормотал, будто бы про себя:

— Как волк, говорите? Надо же!

В этом странном замечании не было ни намека на насмешку. Этредж вздрогнул.

— Вы о чем? — медленно спросил комиссар.

Но Питерс ушел от ответа.