Вернемся к моему деду. Он вообще вступил в колхоз за 4 года до Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. и его никто не раскулачивал. Правда, вместо батраков у него пахали, косили, жали по выходным и праздничным дням 5 сыновей-колхозников со своими женами по очереди, жившие уже отдельно от отца со своими подсобными хозяйствами, домами, пасеками и пр. Бабка знала дом, печь, огород, любила покомандовать снохами, в полях на прополке и жатве была редко. У нее был свой гонор, она признавала только двух начальников — мужа и вождя Сталина и никаких там бригадиров и председателей, хоть и выборных. Она еще не забыла помещика, его жену, их дочерей, когда работала на них. Когда сыновья, имея по 6-10 человек детей, отказались работать еще и у отца, дед плюнул на каприз жены и вступил в колхоз. За 4 предвоенных года на колхозные трудодни он запас полный амбар продовольствия, — от пшеницы и ржи до гороха и льняного семени, что очень пригодилось в военные, а особенно в 1946 засушливом году.
Еще один мой дядя-крестьянин подался служить в томскую милицию. Года через 3–4 его оттуда выгнали за неуважение советской законности. Это был 1936 год. Тогда среди любителей длинного рубля и красивой жизни была модной вербовка в Забайкалье на артельную добычу самородного золота. Завербовался и он, да так там и остался.
Многих из тех поколений уже нет в живых. Все они по-разному, но с достоинством закончили свой жизненный путь. Те, кто остался в колхозе, и теперь почти не болеют, несмотря на годы и тяжелую нынешнюю жизнь.
Сегодня мы пожинаем горькие плоды 20-летней деятельности активных, «трудолюбивых», эффективных собственников. Но это только начало конца 20-летнего вялотекущего всеохватывающего кризиса, хотя половины России уже нет, заводы — основа экономики державы — стоят, колхозы лежат, гвардию российской армии составляют фурсетки в мини-юбках. А детки кулаков-2 так ничего и не поняли.
Д. БАШАРКОВ
P.S. Построенные нашими дедами деревня и колхозы в годы Великой Отечественной войны давали Родине хлеб, мясо, коней, мед; фронту — снайперов, саперов, лыжников, танкистов, артиллеристов, бойцов и командиров всех родов и видов войск. После войны колхозы дали семенной хлеб побывавшим в лапах западных цивилизаторов областям, выдержали разрушительные хрущевские реформы, обновили деревню новыми производственными и социально-культурными зданиями, одноэтажными коттеджами для всех.
На начало разгрома СССР колхоз в летние месяцы ежесуточно вывозил на государственный маслосыродельный завод в райцентре (60 км) до 35 тонн натурального молока. Обратным рейсом с завода в колхоз молоковоз в 5 тонн привозил обрат и молочную сыворотку для выпаивания телят и поросят. Все по-хозяйски, без кулаков, без экономистов-дураков и подлецов.
«Васюганские болота» в 5,1 млн. га — это часть Западно-Сибирской низменности, красивейшие и богатейшие в мире места. Там сегодня хозяйничают немецкие капиталисты (Гитлер от зависти в гробу переворачивается).
Что касается расселения немцев и калмыков в годы Великой Отечественной войны и прибалтов после войны, то севернее Кривошеинского и Кожевниковского районов, т. е. границы южной зоны Томской области, их не расстреляли. Советская власть и само население были с понятием: что толку людям и государству от теплолюбивого латыша на морозе да еще в болоте? На кой тогда везти их в дальнюю даль поездом, потом пароходом (да и мало их было — больше разговоров)? А вот сейчас и коренные сибиряки вымирают при теплых зимах.
Воровали, конечно. Но с оглядкой. Как воробей — клюнет и тут же оглядывается. За то и зовут его жидом.
В 40-м году Салаирский рудник, что до сих пор добывает цинк-серебряную руду, добывал и тогда. У горняков две зарплаты — в рублях и бонах. За боны можно купить сахар, рис, мандарины, шоколад, какао, чай. За рубли всё остальное. Боны получали только на подземных работах. Начальники тоже могли заработать боны — по субботам и воскресеньям. Но где вы видели начальника с кайлом? Самые-самые начальники руду не добывали. Но шоколадки хочется.
Пришёл начальник инструктировать мою мать, как создать излишки. Тогда за прилавком находился большой ящик — назывался ларь. Ссыплет грузчик сахар в ларь, грязи на ногах на пол принесёт много. Вызывает поломойку. Та приходит с ведром горячей воды и моет пол. Потом на второй раз — забота о чистоте в магазине. Кто понимает в физике и химии, уже догадался, что все продукты увеличились в своей массе. Так создавался излишек. По массе! Потом приходит кто-то из начальства с бумажкой: «Отпустить столько-то». Отпускает. Куда ж деваться? А бумажки складывает в мешочек. Оборачивает клеёнкой и закапывает в огороде.
Жуликов выдали дети начальников. Раньше дети рабочих угощали детей начальников. А теперь стали и наоборот. Это явление НКВД отметило. Откуда источник? Сделали ревизию. Всё в порядке. Сделали какой-то знак и установили — источник местный. Взяли за жабры мать: «Такому-то отпускала мандарины?» — Отпускала. — А почему бесплатно? — А у него было указание. — Что за указание? — Бумажка такая. Мы её шпаргалкой называем. — Покажи бумажку. — Они в огороде. Пришли в огород, выкопали, развернули.
