— Но вы ведь женаты?..
— Да, местный кади нас поженил, но Израиль этого не признает. Если бы я была мусульманкой — пожалуйста. А еврейка выйти замуж за мусульманина не может. Говорят: принимайте ислам. А шариат-то этого не требует: нас поженили, хоть я православная.
— Даже если бы она перешла в ислам, — говорит Шамир, — ничего бы не вышло. Закон о воссоединении семей на палестинцев не распространяется. Если палестинские и израильские арабы женятся, им не разрешается вместе жить. Этот закон был осужден ООН как расистский, но это никого не волнует. Вот я сам когда-то боролся за право советских евреев выехать в Израиль — для воссоединения с троюродной теткой. Тогда евреи всего мира требовали этого от СССР. А палестинец не то что воссоединиться — даже навестить детей в Израиле не может…
— Как же вас угораздило выйти замуж за палестинца?
— Да обычно: познакомились, влюбились. Он в Иерусалиме жил, раньше-то можно было. А предрассудков у меня никогда не было: я в больнице работаю, там арабов много — и врачей, и сестер, и детей.
— А как вас семья приняла?
— Хорошо, они очень простые люди, деревенские. У меня папа из-под Архангельска, помор — так они мне очень ту мою родню напоминают. Они меня любят, хотя я для них инопланетянка. Им неважно, кто я, Джелал женился — и хорошо. Отец Джелала меня каждый раз встречать и провожать ездит. И детей наших они очень любят. Они сейчас здесь живут, я же работаю все время.
— А Джелал что делает, когда не сидит?
— Он и столяр, и строитель, и грузовик водит, ну и крестьяне они все. И отец у него, и братья — все грамотные ребята, рукастые, что хочешь починят. Раньше в Иерусалиме работали и теперь пробираются, но ведь каждый день посадить могут.
— Они не думают, что из-за вас у них проблемы, сын в тюрьме сидит?
— Они-то не думают, да я сама переживаю. Жена-еврейка, судьба-злодейка.
Мы спускаемся вниз, Настин свекор нежно берет на руки маленького Адама, провожает нас до машины. Естественные человеческие отношения странно смотрятся в мире, поделенном на своих и врагов. Мы едем к местному источнику, который Шамир хочет нам продемонстрировать.
— Да, милые люди, — говорю я Насте в машине.
— Они вообще-то не совсем обычная семья. У них и свободы больше, и имена они странные дают — Аид, Инд, Лара, Яра. Не арабские, сами выдумывают. И еще они мяса не едят, даже на Курбан-байрам барана не режут. Женщины иногда едят, а мужчины — никогда. Сколько раз их спрашивала почему — только улыбаются.
— Может, они не мусульмане?
— Да нет, мусульмане. Это вообще уважаемая семья, дед Джелала старостой был.
— Вообще-то, если по-человечески посмотреть, — говорит Шамир, — Настя сделала прекрасный выбор: хороший парень, добрая семья, работящие люди, дом за городом. Если бы не «пятый пункт». Вот поэтому я и выступаю за создание единого государства, чтобы все были гражданами — и евреи, и палестинцы.
— Но тогда Израиль перестанет быть еврейским государством…
— Ну и что страшного? Не будет Израиль еврейским государством, а будет нормальным, обычным — и хорошо. Перестанет с соседями воевать наконец. Идея национального государства — это же старье, из девятнадцатого века, нигде почти уже нет такого.
— Но палестинцы, кажется, хотят свое государство?
— Да палестинцы требуют его от отчаяния, им не независимость нужна, а возможность жить на своей земле нормально. Да и нет ведь никакого палестинского государства, это все анекдот, словесность. Израиль не дает Палестине независимости, де-факто это все равно одна страна.
СВЯТЫЕ МЕСТА
Источник оказывается невзрачным ручейком, бегущим из каменного домика.
— Они тут им очень гордятся, ухаживают. Деревня состоит из семи семей, человек по пятьсот, — поливают по очереди, один день в неделю. Здесь у них баклажаны знаменитые…
Источник большого впечатления не производит, но Шамир весь расплывается в улыбке, демонстрирует его с гордостью, словно мы наконец увидели что-то поистине замечательное. В его «Сосне и оливе», лучшем путеводителе по Палестине, чуть не половина книги посвящена подробному описанию источников, как будто это какие-то чудеса света.
— Да это и правда чудо. Во-первых, их мало осталось, потому что израильтяне воду всю выкачали. Но вообще вам это трудно понять. В Европе каждая речка больше, чем тут все вместе взятые; вырыл ямку — вода. А у нас вся история, вера — все связано с источниками. К ним нельзя просто так вот подъехать на машине. Нужно долго брести, чтобы глаз утомился от всех этих гор, однообразия, солнца, прожариться надо как следует — тогда обрадуешься роднику, тени от оливы, смоковнице. Эстетика Палестины, как в Японии, — скупая земля, горы, изредка маленький источник в тени. Лаконичная природа, ничего рубенсовского, жиромясого не найдете. Дорога до источника, подготовка — важнее, чем сам источник.
— Говорят, вы объехали Палестину наослике?
— Да, поехал в Хеврон, на базар, купил серую ослицу Линду и делал вылазки по окрестным селам. Осел — гениальное животное, для лошадей тропинки тут слишком крутые. Ездил от источника к источнику, поил Линду, пил сам — везде разный вкус. Потом заезжал в села, толковал с людьми о погоде да урожае. Если человек на осле — сразу видно, что не бандит. С детьми тоже хорошо путешествовать. Посторонние тут в диковинку — обязательно позовут на чашку кофе, расскажут что-нибудь. Я расспрашивал про историю, про святые места. Сейчас поедем в Ясуф, покажу вам вали, святое место.
