Дублерша для жены - [7]

— Расслаблюсь и получу удовольствие.

А если серьезно, то, если что, у господина Эллера нет никаких шансов. Он, конечно, богат, знаменит и все такое, но он еще и женат, плюс имеет кучу любовниц по всем городам и весям. А у нас в городе не один Борис Оттобальдович Бжезинский гордый.

— Тогда ты вот что, — засуетилась тетушка, — купи его книжку в магазине напротив и попроси его подписать для меня.

Или, — она опасливо глянула на меня, — это тоже против твоей гордости? От тебя же, Женька, чего угодно можно ожидать.

— Да ну уж, ты совсем из меня какой-то перл гордыни делаешь, — отозвалась я с мимолетной усмешкой, — а гордыня, как тебе известно, тетушка, самый страшный из смертных грехов.

Глава 2

На выход в свет я собиралась сегодня с особым тщанием. Конечно, тарасовские рестораны не бог весть какие, особенно по сравнению с роскошью московских заведений, а я слишком много раз ходила и в те, и в другие, чтобы испытывать по этому поводу хотя бы минимум робости. Но тем не менее не каждый день вас приглашает на ужин человек если не с мировым, так со всероссийским именем.

Поэтому я приоделась, что называется, по полной программе, но с устойчивым «деловым» шармом, чтобы не давать никакого повода к фривольности. Конечно, если бы я ставила себе целью соблазнить многоопытного ловеласа, особенно зная его вкусы в одежде, можно было бы надеть всякие разные дорогие и модные вещицы, например, синие брюки — атласную пару от Torn Ford par Gucci, атласное синее бюстье, скажем, от Marc Jacobs и серьги Bottega Veneta, нарисовать себе холеное бледное лицо с виртуозно наложенной косметикой, прикрыть лоб и глаза изящной темно-синей или цвета морской волны вуалеткой. Но это, конечно, поставило бы крест на деловой атмосфере вечера. Поэтому я облачилась в строгий, даже несколько чопорный костюм, сделала себе аккуратную прическу. Плюс допустимый минимум косметики, немного дорогих духов, и все. Оставалось только вынуть из шкафа припасенную на исключительные случаи шиншилловую шубу, которую я купила за немыслимые деньги и цену которой до сих пор отказывалась сообщить тетушке из боязни убить ее на месте. Машину я брать, разумеется, не стала, а по телефону вызвала к подъезду такси. Впрочем, ресторан «Львиная грива» находится в трех кварталах от моего дома, так что долго я не каталась. Приехала строго в пять минут девятого — по моим принципам всегда было положено опаздывать ровно на пять минут, если это деловая встреча с мужчиной. Ну а если любовная, то можно опоздать и на пятьдесят пять минут. Кому нужно — дождутся.

С этими мыслями я поднялась по четырем ступенькам парадного входа в ресторан, оформленного в виде громадной, метров десять в диаметре, головы льва, поверх которой, как нимб святого, горела желтая неоновая надпись: «Львиная грива». Впрочем, то ли потому, что архитектор слабо разбирался в зоологии, то ли потому, что нижняя часть морды была приспособлена под двери, лев был похож — прошу прощения за возможное святотатство — на христианского мученика, которому изваяли несообразно огромный памятник. На эти аллегории наводил, конечно, «нимб» неоновой надписи названия, а также страдальческое выражение верхней части морды, как бы говорившее: «Люди входят и выходят, а в башке моей темно».

Только я успела войти и отдать подскочившему швейцару шубу — черт знает, зачем я ее надела? Теперь вот дергайся, не украли бы! — как ко мне неспешной походкой приблизился глыбообразный молодой человек и сказал:

— Вас ждут в VIP-зале.

При этом его каменные скулы шевелились, как у звезды Голливуда Дольфа Лунгрена, изображающего очередного супермена.

— Спасибо, молодой человек, — строго поблагодарила я и спросила с намеком на шутку:

— А что, весь зал для двоих абонирован?

— Да, — совершенно серьезно ответил он.

Ну что же, кажется, господин Эллер решил завоевать меня своей щедростью.

Снять «виповский» зал в одном из самых дорогих ресторанов города на весь вечер — это, знаете ли, о многом говорит. Посмотрим, что он сам скажет.

Леонард Леонтьевич стоял возле единственного из четырех, расположенных по углам затемненного, очень уютного квадратного зальчика, накрытого столика и говорил по мобильному телефону. Стол, я заметила, был сервирован изысканно и по всем правилам. Впрочем, для человека, снимающего фильмы с бюджетом в несколько миллионов долларов, вряд ли это встало в проблему.

Заметив меня, Леонард Леонтьевич немедленно оставил разговор и сунул телефон в карман.

Эллер был осанистый мужчина с фигурой постаревшего, погрузневшего, но старающегося держать себя в форме Аполлона.

На сегодняшний вечер Леонард Леонтьевич облачился в черный костюм с черной же бабочкой. Сверкали бриллиантовые запонки.

Зачесанные назад седеющие волосы делали мэтра очень благообразным: голова словно была облита оловом. У Леонарда Леонтьевича были известные всей стране усы, которые он любил расчесывать даже перед камерой, и выразительный рот с чувственными губами, которые, казалось, совершенно не пострадали от времени. Волевой подбородок и прямой римский нос придавали этому сильному и привлекательному человеку удивительный шарм, и только большие глаза портили его: несмотря на свой редкой красоты миндалевидный разрез и длинные ресницы, глаза эти были невыразительны и малоподвижны, словно в них застоялась болотная вода.