Дрянь погода - [10]

Животные содержались на ранчо в девять акров неподалеку от федеральной тюрьмы на съезде с Кром-авеню. Через день после похорон Августин туда отправился. Он предчувствовал, что дядя вел дела небрежно, и осмотр фермы укрепил его подозрения. Изгородь покосилась и заржавела, дверцам клеток требовались новые петли, бетонные ямы для рептилий не чистились и не осушались месяцами. В сарайчике из толя, служившим Феликсу конторой, Августин обнаружил документы, подтверждавшие дядино небрежение и к таможенным правилам Соединенных Штатов.

Феликс был контрабандистом, и это не стало открытием. Августин только порадовался, что дядя выбрал для контрабанды экзотических птиц и змей, а не что-либо иное. Однако дикая природа бросала ему свой вызов. Тюки с марихуаной не требовали кормежки, как медведи и пумы. Тощие и голодные – это еще мягкая характеристика постояльцев нелегального зверинца. Августин ужаснулся состоянию некоторых зверей и понял, что их изможденность – результат недавних финансовых затруднений дяди. К счастью, два молодых мексиканца, служившие у Феликса, любезно согласились поработать еще несколько дней после его кончины. Они загрузили холодильники сырым мясом для крупных плотоядных, закупили коробки корма для попугаев и обезьян, пополнили запас белый мышей и насекомых для рептилий.

Тем временем Августин отчаянно искал покупателя – сведущего человека, который бы хорошо заботился о животных. Он был так занят этим делом, что не обратил должного внимания на сообщения о тропическом шторме, набиравшем силу в Карибском море. Даже когда шторм перерос в ураган, Августин, увидев телевизионную сводку погоды, посчитал, что все произойдет, как обычно бывало на исходе лета, – стихия уйдет от Южной Флориды на север с господствующими атлантическими течениями.

Когда же стало ясно, что ураган шарахнет прямо по округу Дейд, времени действовать почти не осталось. Августин угрюмо думал о том, что сотворит за несколько часов ветер, несущийся со скоростью сто миль в час, с захудалой фермой покойного дяди. Утро и часть дня он не слезал с телефона, пытаясь отыскать безопасное убежище для животных. Интерес собеседников неизменно угасал, стоило упомянуть черного буйвола. Уже в сумерках Августин поехал на ферму укрепить брезент и растяжки клеток и вольеров. Предчувствуя бурю, медведи и большие кошки ревели и метались в клетках. Попугаев охватила паника; их неистовые вопли привлекли крупных ястребов, и те расположились на соснах по соседству. Августин провел на ферме два часа и понял, что дело гиблое. Он отправил мексиканцев домой, а сам добрался до ближайшего пункта Красного Креста, чтобы переждать шторм.

С рассветом Августин вернулся: ферму снесло до основания. Изгородь разметало по участку, будто праздничную мишуру, рифленое железо кровли сорвало, словно крышку банки из-под сардин. За исключением дюжины одуревших черепах, все дядины питомцы разбежались и расползлись по кустарникам, болотам и, что неизбежно, предместьям Майами. Едва телефонную связь восстановили, Августин уведомил о случившемся полицию. Диспетчер лаконично известила: свободный офицер у них найдется дней через пять-шесть, поскольку из-за урагана все работают по две смены. Августин поинтересовался, куда успеет уползти габонская гадюка за пять-шесть дней, и диспетчер обещала прислать кого-нибудь поскорее.

Но Августин не мог просто сидеть и ждать. По радио передали, что ошалевшие от урагана обезьяны оккупировали жилой квартал на Куэйл-Руст-драйв – всего в нескольких милях от фермы. Августин тотчас закинул в дядин грузовичок ампульное ружье, две удавки на длинных ручках, пяти-фунтовый мешок с промокшим обезьяньим кормом и прихватил револьвер 38-го калибра.

Он не знал, что еще можно сделать.

Прочесывая окрестности в поисках мужа, Бонни Лэм наткнулась на мальчика с потухшим взором – владельца искореженного велосипеда. Макс вполне соответствовал его описанию придурка-туриста с видеокамерой.

– Он побежал за обезьяной, – сказал мальчик.

– За какой обезьяной?

Мальчик объяснил. Бонни спокойно оценила информацию.

– В какую сторону они убежали?

Мальчик показал. Поблагодарив, Бонни предложила помощь в развязывании велосипеда, но парнишка отвернулся, и она ушла.

История с обезьяной озадачила Бонни, но больше тревожили душевные качества ее супруга. Как он мог уйти и забыть про молодую жену? Почему его так зачаровали эти руины? Разве можно так бессердечно вторгаться в жизнь пострадавших людей?

Макс ухаживал за ней два года и вовсе не казался бездушным. Порой он вел себя по-мальчишески и эгоистично, но все мужчины такие – это Бонни знала. В целом Макс был ответственным и внимательным, не просто усердным, но и успешным работником. Бонни это ценила, поскольку два ее предыдущих кавалера весьма прохладно относились к понятию «постоянная работа». Серьезный и обязательный Макс произвел на нее впечатление своей жизнерадостной решимостью добиться профессионального успеха и финансового благополучия. К тридцати годам Бонни достигла состояния, когда хочется надежности, – она уже устала заботиться о деньгах и мужчинах, у которых их нет. Кроме того, Макс Лэм ей действительно нравился. Романтическим красавцем его не назовешь, но он был искренен – совершенно по-детски и безоговорочно открытым. Его вдумчивость – даже в постели – подкупала. Такому мужчине, считала Бонни, можно довериться.