Друзья, любовники, враги - [54]

— Ты, должно быть, самая дотошная журналистка, — сказал Гидеон.

Она бы, возможно, возразила, если бы этому можно было возразить. Если бы могла подобрать хотя бы другое слово. Однако он был совершенно прав.

— Неужели я так глуп? — пробормотал он, но она не шелохнулась и даже не моргнула. — Значит, так и есть, — покачал он головой.

— Дело совсем не в этом, — сказала она.

— Не в этом, — согласился он. — Не дать тебе мой номер было верхом легкомыслия. — Он снова взял ее за руки. — Но я вел себя глупо в другом.

— В чем? — спросила она.

Слова слетели с языка слишком поспешно.

— Я не должен был отпускать тебя, всю ночь я хотел любить тебя.

Возражать ему теперь ей показалось просто неуместным.

— Гидеон, — начала она, чувствуя, что он крепче сжимает ее руки, — ты берешься за трудное дело.

— Я мог обнимать тебя всю ночь.

— Ты очень испорчен, — улыбнулась она.

— Ты дашь мне еще шанс?

— Можем мы поговорить о чем-нибудь еще?

— О чем угодно.

— Можем мы поговорить о тебе, но не в таком тоне?

Он осторожно положил ее руки обратно на скатерть.

— Тебе не по себе оттого… — он подбирал слова, — какое у тебя сложилось обо мне впечатление?

В этот момент он стал чрезвычайно серьезен. Никакой ребячливости, никакого кокетства и фривольности. — Прошу меня извинить, если я тебя обидел, — сказал он.

На его лице появилось прежнее нежное выражение. Почти прежнее. И она почувствовала, что ужасно виновата перед ним.

— Я не был готов к тому, что почувствовал с тобой. Все произошло так стремительно. Думаю, я вообще не встречал такой женщины, — признался он, делая глоток шампанского. — Умом я понимаю, что всему этому придет конец, потому что подобного вообще не бывает. И в этом моя ошибка, я забыл о реальности… — Он усмехнулся. — Но мне кажется невероятным то, что мы оба будем в Тунисе в одно и то же время. Разве нет? — Он не стал дожидаться ее ответа. — Так ты дашь мне еще один шанс? Слишком поздно, чтобы притворяться.

— Да, — сказала она.

Между тем она почувствовала себя уязвленной. Несмотря на все ее усилия, она там же, что и в начале разговора. Ни одного ответа на свои вопросы.

— Может быть, прокатимся на машине далеко за город, а потом поужинаем?

Она дотронулась ногой до кейса, в котором лежало досье Елены Вилленев, и это вернуло ее на землю.

— Сегодня я не могу, — сказала она. — Я должна взять интервью у тещи того террориста.

— А когда ты освободишься?

Он поинтересовался этим как бы между прочим, очень спокойно, скрывая свое удивление новой, неожиданной возможностью.

— Точно не знаю. Где-то после семи.

— А потом?

— Потом я твоя.

— Ты и сейчас моя, — сказал он, наклоняясь к ней.

Противоречивые чувства нахлынули на нее.

— Гидеон, может, ты дашь мне свой телефон… — Она словно дразнила его. — Чтобы я могла позвонить тебе, когда освобожусь.

— Что за наказание, мой телефон! Конечно, я его тебе дам, но меня не будет дома. Мне придется побегать сегодня днем.

Но она была терпелива.

— Может быть, мне позвонить тебе в офис?

— Бесполезно. Моя секретарша болеет.

— Тогда скажи, — прошептала она, — как мне найти тебя, например, сегодня, если мне этого до смерти захочется?

— Но зачем же тебе звонить, Саша Белль, если ты будешь рядом со мной?

— Но ведь ты должен знать, когда и где забрать меня после интервью? Послушай, может, ты позвонишь туда в полшестого? Я дам тебе номер, и, если я к тому времени еще не освобожусь, по крайней мере буду знать точнее…

Саша наклонилась, вытащила из кейса папку, надписанную «Вилленев», и подождала, пока он достанет авторучку и тонкую записную книжку в кожаном переплете.

Она сказала ему фамилию женщины, произнесла ее по буквам, дала номер телефона, адрес, этаж, код в подъезде — на всякий случай.

— Мне надо бежать, — мягко сказала она, глядя на часы, — иначе опоздаю.

Он попросил чек, заплатил за два бокала шампанского и пошел вместе с ней к выходу.

— У тебя есть одна минута? — спросил он. — Мне нужно повидаться в офисе с одним из моих людей.

Она кивнула. Это не заняло у него много времени. Она как раз успела заглянуть в комнату для дам, чтобы подкраситься и причесаться. Он уже ждал ее.

Выйдя из ресторана, они задержались у входа. Он притянул ее к себе и обнял.

— Помнишь, что я говорил тебе вчера вечером? — спросил он, проводя губами по ее волосам.

Она отрицательно покачала головой.

— Что мы, кажется, начинаем любить друг друга.

Она кивнула.

— Так вот, на тот случай, если ты не заметила, должен сказать тебе, что это уже произошло, — проговорил он и, приподняв ее подбородок, поцеловал в губы.

Саша решила пройтись пешком. Ей было нужно подумать об интервью. Она не вспоминала о нем с тех пор, как назначила встречу. Нужно было найти способ, чтобы женщина заговорила о дочери, — причем не о ее детстве, — это интересовало Сашу меньше всего, — но о ее жизни сейчас, на Ближнем Востоке, с ним… Вот, что ей необходимо было из нее вытащить.

По карте она определила, что если идти от площади Звезды по авеню Ваграм до конца, попадаешь на площадь Ваграм, и справа от нее находится маленькая улочка под громким названием авеню де Шоссе. На этой улице в доме под номером 6-бис жила Елена Вилленев.

Небо затягивалось облаками. Было уже довольно поздно, а Саша даже не представляла себе, каким длинным окажется путь, — на другой конец Парижа. Она решила перезвонить женщине, чтобы предупредить о возможной задержке.