Друзья и враги за Кавказским хребтом - [3]

Экономическое притеснение помещиками крестьян вынуждало их покидать родные места, причем с 1840-х эта тенденция приобретала массовый характер. Так, с середины 1830-х г. начались побеги помещичьих крестьян из имения Нарышкина в Камышинском и Балашовым уездах Саратовской губернии па Кавказскую линию. С целью записаться в линейные казаки. По словам крестьян, главной причиной побегов явились высокий оброк (по 60 руб. с души) и тяжесть помещичьих работ.

Положение крепостных крестьян, плативших помещику денежный оброк, было менее тяжелым, но и оно было незавидным. Ибо, учитывая активное развитие промыслов и торговли, помещики непрерывно и почти повсеместно повышали размеры оброчной повинности. Причем наиболее быстро эти размеры увеличивались в Европейском регионе России (опять-таки исключая Прибалтику, Финляндию и Царство Польское).

Удельные крестьяне имели большие земельные наделы, чем помещичьи, и состояли на оброке, но и здесь происходил процесс частичного обезземеливания мелких товаропроизводителей, а денежные оброки тоже становились все выше и непосильнее. С конца XVIII века до введения поземельного оброка в 1830 г. подушный оброк увеличился с 3 руб. в 1796 г. до 10 руб. в 1824 г. А подушная подать в это же время увеличилась с 1 руб. до 3 руб., по данным статистики.

Указом от 24 января 1830 г. изменялась система податного обложения удельных крестьян: подушный оброк заменялся поземельным сбором. В связи с введением поземельного сбора уменьшилось количество отводимой крестьянам земли — так называемых коренных участков. И одновременно возросла сумма оброка, главным образом, за счет так называемых запасных или излишних участков земли, отрезанных государством и, соответственно, помещиками от крестьянских наделов, которые крестьяне затем вынуждены были брать за дополнительную плату. В связи с введением поземельного сбора происходили массовые волнения удельных крестьян в ряде губерний — в Саратовской, Оренбургской, Вятской, Подольской, в Бессарабии и др.

Экономическое положите государственных крестьян, которые составляли около половины всех земледельцев России, было менее тяжелым, чем положение помещичьих или удельных: средние душевые наделы у государственных крестьян были несколько выше, а размеры оброка, приходившиеся па ревизскую душу, значительно ниже, чем в поместьях частных владельцев. Однако и в этой сфере господствовала система фактически феодальной эксплуатации, которая никак не способствовала хозяйственному подъему деревни.

Помимо государственной подушной подати и феодального оброка казне, существовали разноообразные натуральные повинности, основной из них была общественная запашка. Под общественную запашку отводилось земли с каждой ревизской души в многоземельных селениях по 1/16 дес. в каждом поле, а в малоземельных по 1/32 дес. Поэтому государственные крестьяне страдали от растущего малоземелья.

Между тем в конце XVIII — начале XIX в. в Европейском регионе России усилился процесс присвоения и захвата помещиками казенных земель, что резко ухудшило и без того незавидное материальное положение государственных крестьян. Более того, в 1829 г. специальным законом государственные крестьяне Симбирской губернии были переведены в удельное ведомство в обмен на удельных крестьян менее доходных имений, расположенных в других губерниях. Правительство предполагало распространить эту меру на всей территории страны.

Но перспектива перехода государственных крестьян в удельные взволновала крестьянское население Поволжья и ряда других регионов. Введение нового порядка взимания денежных сборов, указания строить «запасные» хлебные магазины, производить обязательные посадки картофеля и другие распоряжения госказны рассматривались крестьянами как доказательство продажи их в удел частным владельцам.

В свою очередь, всевозможные поборы чиновников увеличивали недоимки крестьян. Например, крестьяне с. Нарышкина Чембарского уезда Пензенской губернии неоднократно жаловались губернатору на злоупотребления со стороны волостного головы. В 1830 г. 130 крестьян из 2075 жителей этого селения отказались платить подати и выполнять другие повинности. Чтобы избавиться от рекрутской повинности при очередном рекрутском наборе, эти крестьяне попросту разбежались. На усмирение непокорных крестьян в это селение были посланы военные силы, которые быстро справились с заданием.

Бедность деревни обрекала ее на полное разорение и голод в случае стихийных бедствий. Достаточно было очередного неурожая или массовой эпидемии, чтобы крестьяне были надолго выбиты из хозяйственной колеи и оказывались на грани гибели. Летом 1830 г. в губерниях Нижнего и Среднего Поволжья, а затем и в центральных черноземных районах появились признаки холерной эпидемии. Строгие карантинные меры, сопровождавшиеся вымогательствами и произволом представителей власти, часто являлись поводом для массовых волнений государственных, удельных и помещичьих крестьян. Эти волнения тоже «усмирялись» войсками.

Не успели крестьяне оправиться от последствий холерной эпидемии, как их постигло новое стихийное бедствие: в 1832 г. в России началась полоса неурожаев, охватившая многие уезды. Неурожай и сопутствующие ему голод с безработицей сильнее всего поразили Тамбовскую губернию (кстати, нынешняя территория Тамбовской области составляет лишь треть от территории Тамбовской губернии). В свою очередь, увеличение податного оклада в конце 1830-х вместе с неурожаями 1839-1841 гг. довели крестьян русских губерний, в буквальном смысле, до отчаяния. В различных губерниях происходили крестьянские волнения.