Друзья и соседи - [55]

— Пожалуйста.

— Большое спасибо.

— Братцы, сберегите свои реплики для сборника «Физики шутят». — Карманов повернулся к Мыльникову:

— Ты гарантируешь, что по твоей линии всё будет в порядке?

— Стопроцентно.

— «Не верю!» — говорил Станиславский.

— Попрошу Рябцева не демонстрировать свой высокий культурный уровень, — сказал Мыльников. Ещё раз говорю вам — всё будет сделано. Клянусь. Голову даю на отсечение.

— Не подведёшь?

— Человек дал слово и даёт голову на отсечение, — сказала Лида Меньшова, с уважением посмотрев на Мыльникова.

— В наш век такое предложение ни к чему не обязывает, — сказал Рябцев.

— Почему же? — обиделся Мыльников. — Вас, может, и не обязывает, а лично меня обязывает.

— Это уже интересно, — сказал Микеладзе. — Но я хотел бы знать, как ты выйдешь из положения, если опять всех подведёшь?

— Я выполню своё обещание, — сказал Мыльников и в голосе его прозвенел металл.

— Хорошо. Ладно, — сказал Карманов. — Значит, я с твоего разрешения доложу директору института, что ты дал слово и отвечаешь головой.

— Всё правильно, — подтвердил Мыльников.

— Запомните сегодняшний день. — Микеладзе указал на календарь. — Через десять дней мы будем свидетелями или торжества науки и техники, или небольшого жертвоприношения.

— И в первом и во втором случае, — добавил Рябцев, — надо не забыть пригласить товарищей из телевидения.

Ровно через десять дней Мыльникова вызвал директор. Войдя к нему в кабинет, Мыльников поклонился, сел в кресло и отрешённо огляделся по сторонам.

— Товарищ Мыльников, — сказал директор, — пока вы не начали оправдываться и, как всегда, ссылаться на объективные причины, скажу вам, что это полная безответственность. Заведующий лабораторией представил докладную, что вы опять всех подвели и задержали сдачу работы. Так это или не так?

— Так.

— А вы ещё заявили, что даёте голову на отсечение.

— Заявил.

Мыльников покосился на директора в надежде увидеть на его лице хотя бы подобие улыбки, но не увидел её. Директор был строг и официален.

— Что же с вами делать, товарищ Мыльников?

Ничего не ответив, Мыльников поправил галстук, после чего молитвенно сложил руки и устремил в потолок долгий, немигающий взгляд.

— Что же с вами делать? — повторил директор.

— Николай Николаевич, — тихо сказал Мыльников, — я не стану оправдываться. Могу сказать вам одно — я твёрдо решил сдержать своё слово…

— То есть?

— Я принёс голову на отсечение.

— Ах, вы ещё острить изволите?

— А я не острю. Я целиком и полностью отвечаю за свои слова. Раз я обещал, я должен выполнить обещание… Вы меня не жалейте. Не надо. Конечно, лично вы у меня голову отсекать не станете, это, как говорится, не ваша функция, но вы должны понять, что морально я готов. Пожалуйста.

— Что — пожалуйста? Что?..

— Ещё раз вам говорю — я принёс голову на отсечение.

— Это у вас такой юмор, да?

— Мне не до юмора. Всё решено. Я только не знаю, это, видимо, нужно как-то юридически оформить… Мне тридцать три года, ни жены, ни детей… Коллектив лаборатории проводит меня в последний путь…

Директор выслушал его и сказал:

— Мне думается, что юридически оформить это будет несложно. Проведём приказом по институту.

— То есть? — насторожился Мыльников.

— За невыполнение задания, за халатное отношение к работе и так далее.

— Понимаю, — горестно усмехнулся Мыльников, — но всё это будет уже без меня…

— Нет. Это будет ещё при вас.

— Понятно, — сказал Мыльников, покидая кабинет директора с головой на плечах и с выговором в приказе.

Тут у нас недавно один товарищ прославился — Зюзин Эдуард Павлович.

Вы, наверное, думаете, он что-нибудь изобрёл, оперу сочинил в трёх действиях или слетал на небывалую высоту. Нет. Наш Зюзин Э. П. добился славы совершенно на другой основе. Он достиг её, как говорится, исключительно своим ходом.

Сейчас я коротко изложу, как это всё получилось.

Шестого августа, в четверг, вышел он из учреждения с целью пообедать в столовой. Закончив обед из трёх блюд, Зюзин видит, что есть ещё время. Тогда он думает: «Махну-ка я на ту сторону, куплю в киоске журнал «Здоровье» и прочитаю статью про органы внутренней секреции».

Только он успел перейти улицу, а точнее говоря, проспект, подходит к нему молодой человек и говорит:

— Позвольте вас поздравить!

— С чем?

— Что остались живы. Вы посмотрите — какое движение, сколько машин! Если бы вы видели со стороны, как вы переходили улицу.

Зюзин говорит:

— Жаль, конечно, что не видел. Возможно, интересное было зрелище.

Молодой человек говорит:

— В будущую среду вам представится счастливая возможность взглянуть на себя со стороны, увидеть, как это было, и сделать соответствующие выводы.

— Интересно, каким же образом я смогу взглянуть на себя со стороны?

А он отвечает:

— Вас сейчас заснял кинооператор, и в ту среду в семнадцать тридцать миллионы зрителей увидят вас на экранах своих телевизоров.

Услышав такое сообщение, Зюзин удивился, а потом, конечно, обрадовался. Ведь это надо же! В среду его увидят миллионы телезрителей и в Москве, и далеко за её пределами!

Зюзин спрашивает:

— Почему не по первой? Ну хорошо… А как народ узнает, что на экране буду именно я — Зюзин Эдуард Павлович, а не Иванов Иван Иванович?