Друзья и родители - [7]

Уже овладев собой, Саянов с неумолимой настойчивостью потребовал, чтобы жена разобралась в своем собственном письме.

– Ты же признаешься, что не можешь справиться с сыном, – упрямо твердил он. – Теперь скажи, могу я после этого быть спокоен? А если какой-нибудь Витя или Ваня уведет за собой нашего Вадьку? Тогда что? Ждать, пока беспризорником станет или еще хуже…

– Неужели ты думаешь, что меня это не волновало?

– Волноваться мало, пойми…

– Я давно поняла, – перебила его жена. – У тебя есть женщина, но не хватает мужества сказать прямо, что ты оставляешь нас. Ты щеголяешь моим письмом, но я тоже могу кое-что доказать твоими письмами.

И Мария Андреевна извлекла из чемодана целую пачку старых писем мужа разных лет. Среди них были и фронтовые. Покрытые штемпелями и печатями, они напоминали о многом, но Саянову было не до воспоминаний.

– Некогда сейчас рыться в архивах, – запротестовал он, когда жена готова была прибегнуть к доказательствам. – Прошу тебя, собирайся и пойдем, – добавил он уже мягче.

– Нет, я не поведу своего сына в детский дом. Ты должен одуматься. Неужели у тебя совсем не осталось совести? Ты сорвал нас с места, бросил в чужом городе… теперь ты хочешь разлучить нас.

Мария Андреевна не сумела сдержать слез, но это лишь озлобило Саянова.

– У нас нет времени на истерики, собирайся же, наконец! – почти крикнул он. – Хочешь человеку помочь, а она даже не понимает этого!

Как ни доказывала Мария Андреевна мужу, что она не отдаст сына в детский дом и незачем им идти в гороно, Саянов настаивал на своем.

«Если так, то убедись сам: никто насильно не отнимет у меня ребенка! Но развода, дорогой мой, ты от меня не добьешься!» – от этой мысли у Марии Андреевны прибавилось сил, и она начала переодеваться, чтобы пойти, куда так настоятельно звал ее муж.

Уходя, Саянова собрала со стола старые письма мужа и втиснула их в сумочку.

6

Перепрыгивая ступеньки, Вадик еще сверху заметил, как Екатерина Васильевна, их пожилая соседка, остановилась с ведром воды на нижней площадке, чтобы передохнуть. Вадик знал, что у нее отекают ноги и тогда ей очень трудно ходить.

– Подождите, Екатерина Васильевна, я вам помогу!

Вадик сбежал по лестнице и, подхватив ведро, отнес его на кухню. Когда мальчик возвратился, соседка задержала его на последней ступеньке.

– Папочка за тобой приехал? – спросила она.

– Нет, меня в детский дом отдадут, – ответил с затаенной обидой Вадик.

– В детский дом? – удивленно переспросила соседка, но мальчик ушел.

Взволнованная, Екатерина Васильевна вошла в кухню, где при шуме трех примусов невозможно было разговаривать. Она остановилась у порога и, держась за косяк, жестом попросила соседку потушить ее примус, на котором уже кипел чайник.

– Что вы скачете, как девочка, Екатерина Васильевна! Разве можно так при вашем сердце? – заметила соседка Неонила Ефимовна, грузная женщина средних лет с мраморно-белым лицом и ярко накрашенными губами.

– Подумать надо! – отдохнув, возмущенно заговорила старушка. – Саяновы Вадика в детский дом отдают!

– Не может быть! – воскликнула Неонила Ефимовна.

– И ничего в этом нет ужасного, товарищи! – прополоскав рот, вмешалась соседка Анечка.

Она отошла от умывальника и, вынимая из волос бумажки, распуская свои темные локоны, продолжала:

– Тысячи детей воспитываются в детских домах, и какие из них еще люди выходят!

– Ах, оставьте, Анечка! – махнула рукой Неонила Ефимовна.

– Анечка, милая, у вас не было детей, вы молоды, – перебила соседку Екатерина Васильевна. – Приют есть приют, и пусть там воспитывают сирот, но как можно родителям на это решиться?

– Екатерина Васильевна, – спешила возразить Анечка, – а если родители не могут воспитывать своего ребенка или не умеют? И хорошо делают Саяновы. Раз они расходятся, пусть лучше отдадут Вадика в детский дом, пока он не испортился.

– Ой, Анечка, откуда вы взяли, что они разойдутся? Посмотрите, они еще помирятся, – и, взяв свой чайник, Неонила Ефимовна вышла.

– Я бы тоже хотела, чтобы они помирились, – отозвалась Анечка и убежала следом.

«Нет, с ними надо обязательно поговорить», – решила Екатерина Васильевна. Притушив примус Саяновой и взяв свой чайник, она гоже ушла из кухни. По дороге она хотела постучаться к Марии Андреевне, сказать, что чай готов, но, услышав громкий разговор, решила не мешать. Пока она добрела до своей двери, у нее созрел новый план: вмешаться в семейные дела Саяновых и защитить Вадика.

Муж Екатерины Васильевны, такой же добродушный и отзывчивый, как и его супруга, еще лежал в постели и просматривал свежую газету.

– Подумать надо, что делается в доме! – ставя чайник на железную решетчатую подставку, заявила жена.

– Что случилось? – испуганно спросил муж.

– Поговорил бы ты, Феденька, с Николаем Николаевичем…

– С каким Николаем Николаевичем? – недоумевал он. – Я не знаю такого.

– Ты знаешь его, Федор Игнатьевич. Наш сосед, муж Марии Андреевны, ты вместе с ним ордер на квартиру получал.

– Катенька, я не управдом и не начальник жилищного отдела.

– Вот и плохо, что каждый рассуждает так! Может быть, из-за этой несчастной комнаты все и получается. Можно было вступиться за Марию Андреевну вовремя, пусть бы ей на эту комнату дали ордер, хватило бы Неониле и двух.