Дружище Эдгар - [2]
— Э-эх, ду–у–ура… — обречённо вздохнул Трифоныч и в досаде закусил губу.
Всё это продолжалось считанные секунды. Одинец судорожно дёрнулся в сторону Чекасина и с резвостью, которую трудно было ожидать от него, вскочил на ноги. Чекасин понял, что кабан совсем близко, всего в трёх шагах, и, парализованный страхом, остановился, замер, отчаянно зажмурился. «Вот и всё, — беззвучно, одними губами, прошептал он. — Всё…» И тут серебристо–серая стрела жирно перечеркнула тусклый просвет октябрьского неба. Эдгар намертво впился в живот одинца и повис, неловко раскинув лапы и круто вывернув шею. Секач отпрянул, быстро вывернулся и ловко поддел собаку на клык. Страшно закричал Эдгар. Он подлетел вверх метра на полтора, а потом звучно шмякнулся кабану на спину, продолжая искать зубами кабанью щетину. Громко хлопнул выстрел из карабина. Секач упал на бок, лягнул воздух задними лапами и замер, теперь уже навсегда.
— Готов бродяга! — весело крикнул Витёк, подбегая к убитому кабану. — Старый, опытный… Глянь, Игорёк, какой зверюга матёрый!
Но Чекасин не услышал его. Он бросился к растерзанному Эдгару, обнял его за шею, поднял ему голову, пытаясь заглянуть псу в глаза.
— Эдгар! Эдгарушка! — хрипел Чекасин, обливаясь слезами и всполошливо ощупывая кобеля всей своей узловатой пятернёй.
Эдгар был ещё жив. Он дышал часто и шумно, из пасти шла розовая пена, на вывалившиеся из живота кишки налипли прелые листья и комочки сырой земли. Сладко и терпко пахло кровью.
Тихо подошёл к Чекасину Рокотов, опустил ему на плечо руку.
— Не выживет, — сказал он. — Лучше пристрелить…
Чекасин поднял голову, растерянно, как будто он только теперь понял, где очутился, посмотрел на Рокотова, потом тяжело встал на ноги, стиснул зубы, сжал кулаки.
— Ты… ты…
— Игорь, Игорь, — Рокотов отпрянул от него, вытянул обе ладони вперёд, словно загораживаясь от яркого света. — Успокойся…
— Пристрелить? — взвизгнул Чекасин. — Это ты… ты…
— Игорь!
— С-скотина! Фашист!!
Медленно подошёл к ним Трифоныч и влепил Чекасину звонкую пощёчину. Потом так же неторопливо вытащил из куртки пачку «Примы», закурил и, выпустив изо рта сизую струйку дыма, произнёс:
— Извиняй, лейтенант… что не по форме обратился…
— Ну, вот что, мужики, — сказал Витёк, — так нельзя. Это же не червяк какой — это охотничий пёс! Повезём к ветеринару.
— Вот и дуй к высоковольтной, — усмехнулся Рокотов. — За «уазиком». Заодно и кабана подберём.
До ветлечебницы добирались долго. Дорогу развезло, колёса вязли в грязной жиже и рыли глубоко, основательно, а когда машина выбралась на асфальт, закипел радиатор. Пришлось искать воду, цедить её в мятое ржавое ведро чуть ли не из лужи.
Ветеринарный фельдшер, сухонький старикашка лет семидесяти, осторожно осмотрел пса, сделал ему укол обезболивающего и заявил, что нужно оперировать, но сам он не возьмётся, давно не делал это, хотя инструменты, конечно, имеются.
— Повезём в райбольницу, — сказал Рокотов. — Там у меня хирурги знакомые, авось помогут.
Поехал с ними и фельдшер — просто так, на всякий случай. Ему было крайне неудобно, что помочь не смог, вроде как отмахнулся, отказал, а животина помирает…
Встретил охотников молодой хирург Дорохов. Он долго не мог понять, чего хотят от него эти взволнованные, окровавленные люди, прикатившие на ночь глядя в милицейском «уазике». А когда заглянул в салон автомобиля, ужаснулся: в самом углу лежал дохлый кабан, от него уже попахивало, а ближе к выходу хрипел и истекал кровью истерзанный пёс.
— А где Ласкин? — спросил Рокотов, недоверчиво оглядывая молодого доктора с ног до головы.
— Надо позвонить, — сказал Дорохов. — Я скоро…
Заведующий отделением Ласкин тоже не сразу понял.
— Какая ещё собака? Ты что — напился там?
Дорохов терпеливо объяснил ситуацию. В телефонной трубке возникла долгая пауза.
— Оперируй, где хочешь, — сказал потом Ласкин. — Только не в приёмном отделении. И уж конечно не в операционной. Скажут потом: хирурги собак режут, совсем с ума сошли.
— Где же?
— Ну… в подвале. Или в гараже. Теперь уже не до асептики. Помочь бы псу хоть чем–нибудь. Между прочим, ты–то сам давно собак оперировал?
— Последний раз — в Подольске…
Года два назад Дорохов попал на военные сборы в окружной госпиталь. Занимались военно–полевой хирургией. Однажды была тема «Пулевое ранение». Преподаватель ВПХ майор Жилин привязал старого плешивого кобеля к доске, брюхом кверху, и выгнал курсантов на улицу. Было морозно и ветрено. Курсанты, кутаясь в шинели, курили у входа в лабораторию и тихо переговаривались о чём–то, украдкой прислушиваясь при этом к шуму за дверью. Раздался выстрел. Потом Жилин позвал курсантов назад, мрачно ткнул пальцем в распластанного на доске пса и сказал: «Вот, работайте. У больного пулевое ранение…» Вызвались оперировать самые опытные. Долго изучали раневой канал, потом зашили рану печени. А когда все ушли, Дорохов сделал резекцию кишечника с анастомозом «бок в бок» — уже на мёртвой собаке…
Полез хирург в милицейский «уазик». Кое–как наладили свет (Витёк включил переноску). Пришёл анестезиолог, сделал обезболивающий укол. Дорохов осмотрел собаку: повреждены печень и лёгкое, разорвана диафрагма, в брюхе кровь, кишечник вывалился наружу…
Внимательный читатель при некоторой работе ума будет сторицей вознагражден интереснейшими наблюдениями автора о правде жизни, о правде любви, о зове природы и о неоднозначности человеческой натуры. А еще о том, о чем не говорят в приличном обществе, но о том, что это всё-таки есть… Есть сплошь и рядом. А вот опускаемся ли мы при этом до свинства или остаемся все же людьми — каждый решает сам. И не все — только черное и белое. И больше вопросов, чем ответов. И нешуточные страсти, и боль разлуки и страдания от безвыходности и … резать по живому… Это написано не по учебникам и наивным детским книжкам о любви.
На даче вдруг упал и умер пожилой человек. Только что спорил с соседом о том, надо ли было вводить войска в Чечню и в Афганистан или не надо. Доказывал, что надо. Мужик он деревенский, честный, переживал, что разваливается страна и армия.Почему облако?История и политика — это облако, которое сегодня есть, завтра его уже не видно, растаяло, и что было на самом деле, никтоне знает. Второй раз упоминается облако, когда главный герой говорит, что надо навести порядок в стране, и жизнь будет "как это облако над головой".Кто виноват в том, что он умер? Покойный словно наказан за свои ошибки, за излишнюю "кровожадность" и разговорчивость.Собеседники в начале рассказа говорят: война уже давно идёт и касается каждого из нас, только не каждый это понимает…
О сафари в Сахаре, верблюдах, бедуинах и звёздном небе.
Те, кому посчастливилось прочитать книгу этого автора, изданную небольшим тиражом, узнают из эссе только новые детали, штрихи о других поездках и встречах Алексея с Польшей и поляками. Те, кто книгу его не читал, таким образом могут в краткой сжатой форме понять суть его исследований. Кроме того, эссе еще и проиллюстрировано фотографиями изысканной польской архитектуры. Удовольствие от прочтения (язык очень легкий, живой и образный, как обычно) и просмотра гарантировано.
Его называют непревзойденным мелодистом, Великим Романтиком эры биг-бита. Даже его имя звучит романтично: Северин Краевский… Наверно, оно хорошо подошло бы какому-нибудь исследователю-полярнику или, скажем, поэту, воспевающему суровое величие Севера, или певцу одухотворенной красоты Балтики. Для миллионов поляков Северин Краевский- символ польской эстрады. Но когда его называют "легендой", он возражает: "Я ещё не произнёс последнего слова и не нуждаюсь в дифирамбах".— Северин — гений, — сказала о нем Марыля Родович. — Это незаурядная личность, у него нет последователей.
В рассказе нет ни одной логической нестыковки, стилистической ошибки, тривиальности темы, схематичности персонажей или примитивности сюжетных ходов. Не обнаружено ни скомканного финала, ни отсутствия морали, ни оторванности от реальной жизни. Зато есть искренность автора, тонкий юмор и жизненный сюжет.
Ароматы – не просто пахучие молекулы вокруг вас, они живые и могут поведать истории, главное внимательно слушать. А я еще быстро записывала, и получилась эта книга. В ней истории, рассказанные для моего носа. Скорее всего, они не будут похожи на истории, звучащие для вас, у вас будут свои, потому что у вас другой нос, другое сердце и другая душа. Но ароматы старались, и я очень хочу поделиться с вами этими историями.
Россия и Германия. Наверное, нет двух других стран, которые имели бы такие глубокие и трагические связи. Русские немцы – люди промежутка, больше не свои там, на родине, и чужие здесь, в России. Две мировые войны. Две самые страшные диктатуры в истории человечества: Сталин и Гитлер. Образ врага с Востока и образ врага с Запада. И между жерновами истории, между двумя тоталитарными режимами, вынуждавшими людей уничтожать собственное прошлое, принимать отчеканенные государством политически верные идентичности, – история одной семьи, чей предок прибыл в Россию из Германии как апостол гомеопатии, оставив своим потомкам зыбкий мир на стыке культур.
Пенелопа Фицджеральд – английская писательница, которую газета «Таймс» включила в число пятидесяти крупнейших писателей послевоенного периода. В 1979 году за роман «В открытом море» она была удостоена Букеровской премии, правда в победу свою она до последнего не верила. Но удача все-таки улыбнулась ей. «В открытом море» – история столкновения нескольких жизней таких разных людей. Ненны, увязшей в проблемах матери двух прекрасных дочерей; Мориса, настоящего мечтателя и искателя приключений; Юной Марты, очарованной Генрихом, богатым молодым человеком, перед которым открыт весь мир.
Православный священник решил открыть двери своего дома всем нуждающимся. Много лет там жили несчастные. Он любил их по мере сил и всем обеспечивал, старался всегда поступать по-евангельски. Цепь гонений не смогла разрушить этот дом и храм. Но оказалось, что разрушение таилось внутри дома. Матушка, внешне поддерживая супруга, скрыто и люто ненавидела его и всё, что он делал, а также всех кто жил в этом доме. Ненависть разъедала её душу, пока не произошёл взрыв.
Рей и Елена встречаются в Нью-Йорке в трагическое утро. Она дочь рыбака из дельты Дуная, он неудачливый артист, который все еще надеется на успех. Она привозит пепел своей матери в Америку, он хочет достичь высот, на которые взбирался его дед. Две таинственные души соединяются, когда они доверяют друг другу рассказ о своем прошлом. Истории о двух семьях проведут читателя в волшебный мир Нью-Йорка с конца 1890-х через румынские болота середины XX века к настоящему. «Человек, который приносит счастье» — это полный трагедии и комедии роман, рисующий картину страшного и удивительного XX столетия.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.