Дружинник - [9]

– Ну ты там смотри: Таньку не обижай. Она мне как дочь уже стала. Эх, жаль, конечно, что увозишь… Но что делать? Воля рода, туды его в корень.

Андрей недовольным взглядом стрельнул в старого кузнеца, но ничего не сказал. Лаврентий Сергеевич совсем не следил за словами в присутствии дружинника.

Таня ушла собираться, а когда вернулась, на ней было то же нарядное голубое платьице, что и в первое наше свидание. На плечах – накидка, в руках – небольшой саквояжик.

– Посидели, пора и в путь, – сказал я, глядя на то, как Андрей нервничает из-за затягивающейся беседы. – Спасибо хозяевам за гостеприимство. Может, свидимся ещё когда-нибудь, когда времени выдастся побольше.

Вышли из дома. Андрей и Таня отправились к машине, а мы с Лаврентием Сергеевичем задержались у ворот. Имелись у меня к нему и другие вопросы, которые в кругу семьи обсуждать не следовало.

Кузнец первым завёл разговор.

– Подумал я тут о твоей доле, – сказал он негромко, убедившись, что нас никто не слышит. – Видишь ли, тяжёлые времена сейчас. Дела ещё не перешли полностью под наш контроль. Кое-что прикрыть пришлось. В общем, прибыль маленькая. Пока тебе только пятьсот рублей ежемесячно смогу отдавать, а там посмотрим. То, что ты в технику вложил, выплачу за минусом издержек. Две восемьсот. Если дальше будешь участвовать в делах, приезжай, обсудим. Заняться тут есть чем.

– Что ж, и на том спасибо, а то я практически на мели, – сказал я. – Но не думаю, что у меня будет время в этом участвовать.

– Понимаю, твоя жизнь теперь посвящена служению роду. Благородное дело, не то, что тут, – усмехнулся Лаврентий Сергеевич. – Рад за тебя, с одной стороны: в люди выбьешься.

– А вы не думали прикрыть лавочку? – спросил я. – У вас теперь завод будет, крупная коммерция, всё легально. Зачем с подпольными делишками возиться?

Лаврентий Сергеевич скривил рот:

– Э нет, Миша, не всё так просто. Не буду заниматься я – другие придут. Какая разница? Есть те, кому это выгодно, кто от этого денежку имеет. И те ребята повлиятельнее нас с тобой будут.

– Загорские?

– Больше нет. После того случая нас твой род покрывает, Птахины. Вот с тем молодым человеком я дела веду, – он кивнул в сторону машины, где сидел Андрей. – Так что теперь не отвертеться. В городе в любом случае появится новый «капитан». А уж я им буду или ещё кто – вопрос десятый.

– Птахины, значит, теперь тут хозяйничают. И сюда лапы запустили. А Загорских не у дел оставили. Ловко они.

– Ну ещё бы! Им-то не впервой. Тут за каждую дыру влиятельные люди борются. Дворяне, бояре и все иже с ними. Ничем не гнушаются. А ты что думал? Нет праведного ни одного, как в известной книге сказано. Так что, если повезёт оказаться подальше от всей этой параши – хорошо. Но не слишком надейся. Служба роду – тоже не всегда чистое занятие. Вся их дружина чёрными делишками заправляет, пока старшие друг другу хлебальники начищают.

– А вообще, много проблем в городе? Таня тут сболтнула, что три огнестрела на прошлой неделе?

– Мелочи житейские. Не забивай голову. Остатки додавливаем, – поморщился Лаврентий Сергеевич.

Андрей посигналил мне, дабы я поторапливался.

– Ладно, Миша, в ближайшие дни жди деньги на счёт, – кузнец протянул мне руку. – Таньку береги, присматривай за ней. Ну а мы тут уж как-нибудь сами. Удачи.

Почти всю обратную дорогу молчали. Дождь больше не шёл, но солнце по-прежнему пряталось за тучами, лишь временами стыдливо выглядывая в редкие бреши серой пелены.

Я был доволен тем, что, наконец, съездил в Арзамас и договорился с Лаврентием Сергеевичем о моей доле. Деньги у меня ещё имелись в наличии, но вот прибыли пока не предвиделось. «Курсантам» давали сто рублей в месяц на карманные расходы, а у меня на счету осталось менее трёх тысяч. Понятное дело, что кузнец от меня просто отмахнулся этой пятихаткой (совсем кинуть он меня не мог, я ж теперь роду принадлежал, который его бизнес крышует), но влезать снова во всю эту подпольную возню я не имел никакого желания. Дружинники получали хорошие деньги, а за долгую и верную службу род мог даже подарить землю.

Я сидел рядом с Таней на заднем кресле. Держал её за руку. Девушка волновалась. Да и я тоже: я же не знал, что ждёт её в поместье. Тон и слова Арсентия Филипповича вызывали доверие, он хотел выглядеть человеком передовых взглядов, но какие истинные помыслы прятались за этой маской, было неясно. Знал я одно: оказаться на службе боярского рода – всё равно, что попасть на крючок. И Таня на него попала, как и я. И если у неё отношения с родом не заладятся, я даже не представлял, как её вытаскивать из беды.

– Всё будет хорошо, – я сжал руку девушки. – Я, как видишь, жив-здоров, и у тебя всё сложится. Главное, не вздумай упрямиться. Если предложат принести клятву – соглашайся, – повторил я.

– Сама знаю, – вздохнула Таня. – Просто не предполагала, что так получится. Хотя после той перестрелки, следовало ожидать.

– Служить роду – великая честь, – произнёс Андрей, услышав наш разговор. – Редко какому простолюдину её предлагают.

С этим не поспоришь. У простолюдина в этом мире действительно было мало шансов выбиться в люди. Кое-какие дороги в жизни открывались, только если станешь отроком, принеся клятву роду, иначе по службе далеко не продвинешься. Ни позиции в обществе, ни богатства – ничего не будет. Но в отроки кого попало не брали, только за особые заслуги. И дружина, и отроки являлись довольно замкнутыми коллективами, а социальные лифты если и работали, то медленно со скрипом и с серьёзными перебоями.