Друсс-Легенда. Легенда. Легенда о Побратиме Смерти - [43]

Бойцов на мечах отбирать было труднее. Сначала Бодасен приказал им сражаться друг с другом, но они взялись за дело с излишним рвением, и несколько человек получили ранения, а одному рассекли ключицу. Бодасен велел остановиться и с помощью Борчи выбрал десятерых. Раненым дали  по пять серебряных монет.

К полудню Бодасен набрал тридцать человек из требуемых пятидесяти. Он отпустил остальных и зашагал прочь вместе с Борчей.

— Вы оставили место для Друсса? — спросил кулачный боец.

— Нет. Я беру только тех, кто будет сражаться за Венгрию, — а у него своя цель.

— Если верить Шадаку, Друсс лучший в городе боец.

— Я не слишком расположен к Шадаку. Если бы не он, мы переманили бы пиратов на свою сторону.

— Святые Небеса! И вы в это верите? Коллан взял бы с вас деньги и ничего не дал бы взамен.

— Он поручился своим словом.

— И как только вы, вентрийцы, умудрились создать свою империю? Коллан был лжец, вор и разбойник. Как вы могли ему верить? Разве не пообещал он вам, что вернет Друссу жену? Разве не лгал вам, чтобы вы помогли заманить Друсса в ловушку? С кем вы, по-вашему, имели дело?

— Я полагал, что с дворянином, но, как видно, заблуждался.

— Да уж. Вот вы только что дали золотой Эскодасу, сыну козьего пастуха и лентрийской шлюхи. Отца повесили за кражу двух лошадей, а мать его бросила. Он вырос в приюте у священников Истока.

— И какова мораль этой печальной истории?

— Этот Эскодас будет стоять за вас насмерть и не побежит. Спросите его о чем-нибудь, и он даст вам честный ответ. Дайте ему мешок с алмазами и велите доставить их за тысячу лиг — и он доставит, не украв ни единого камушка.

— Точно того же я ожидаю от всякого вентрийского слуги, которого беру к себе на службу. Почему честность в твоих устах превращается в столь великую добродетель?

— Нет, вам, видно, ничего не вдолбишь, — рассердился Борча.

— Просто вы, варвары, делаете тайну из ничего. Впрочем, относительно Друсса ты прав — раны ему нанесли из-за меня. Поэтому я оставлю ему место на корабле. А теперь поищем заведение, где хорошо кормят и дают приличное вино.

Шадак, Зибен и Борча стояли с Друссом на пристани. Грузчики таскали по сходням тюки и мешки на единственную палубу. Корабль сидел в воде низко, битком набитый наемниками, — они, толпясь у поручней, махали многочисленным женщинам на пристани. По большей части здесь собрались шлюхи, но было и несколько жен с малыми детьми, многие плакали.

Шадак стиснул руку Друсса.

— Доброго тебе пути, парень. Пусть Исток приведет тебя к Ровене.

— Непременно приведет. — Подбитые глаза Друсса отливали желтизной и пурпуром, а под левым красовался грубый шов.

— Хороший был бой, — усмехнулся Шадак. — Грассин его надолго запомнит.

— Я тоже, — пробурчал Друсс.

Шадак посерьезнел.

— Ты редкий человек, Друсс. Постарайся не меняться и помни правила.

— Буду помнить, — пообещал Друсс.

Они снова обменялись рукопожатием, и Шадак ушел.

— Что за правила? — спросил Зибен.

Друсс посмотрел вслед одетому в черное охотнику.

— Он как-то сказал мне, что настоящий воин живет по правилам: «Никогда не обижай женщин и детей. Не лги, не обманывай и не воруй — будь выше этого. Защищай слабых от сильных и не позволяй мыслям о наживе увлечь себя на дурной путь».

— Как это верно, — насмешливо хмыкнул Зибен. — А меня, Друсс, влекут бордели и таверны — я слышу их зов. С деньгами, которые я на тебе выиграл, я несколько месяцев смогу жить как князь.

Друсс стиснул его тонкую руку.

— Смотри же, трать их с толком.

— Еще с каким… на женщин, вино и игру. — Зибен со смехом зашагал прочь, и Друсс повернулся к Борче:

— Спасибо тебе за науку и за твою доброту.

— Мы не зря потратили время, и мне приятно было видеть унижение Грассина. Но он все-таки чуть было не вышиб тебе глаз. Научишься ты когда-нибудь прикрывать свой подбородок или нет?

— Эй, Друсс! Ты идешь? — крикнул Бодасен, и Друсс помахал ему рукой. — Иду! — Он и Борча пожали друг другу запястья по воинскому обычаю. — Надеюсь, мы еще встретимся.

— Как распорядятся судьбы.

Друсс с топором в руке двинулся к сходням и обернулся.

— Скажи, почему ты помог мне?

— Ты напугал меня, Друсс, и я хотел посмотреть, на что ты способен по-настоящему. Теперь я знаю. Ты мог бы стать лучшим из лучших. Это помогает мне переварить то, как ты разделался со мной. Ну-ка, скажи, каково это — быть первым бойцом?

— Больно, — усмехнулся Друсс, потирая опухшую челюсть.

— Эй ты, пес, шевелись! — заорал какой-то воин с палубы.

Друсс, бросив на него взгляд, повернулся к Борче:

— Удачи тебе, друг, — и взошел по сходням.

Отдали концы, «Дитя грома» отошел от пристани.

Наемники, стоя у поручней, посылали последние приветы друзьям и любимым. Друсс нашел место у левого борта и сел, положив рядом топор. Бодасен, стоявший у руля рядом с помощником, улыбнулся и помахал ему.

Друсс прислонился спиной к борту, ощущая странный покой после тяжких месяцев заточения в Машрапуре. Образ Ровены возник перед ним, и он шепнул:

— Я иду к тебе.

Зибен, уйдя с пристани, углубился в путаницу ведущих к парку переулков. Он шел задумавшись, не глядя на пристававших к нему уличных девок. Расставание с Друссом опечалило его. Он успел привязаться к молодому воину, в котором не было ни хитрости, ни тайных мыслей. Как Зибен ни высмеивал твердые моральные устои Друсса, в душе он восхищался силой, их породившей. Друсс даже лекаря отыскал и уплатил ему долг. Зибен был при этом, и ему надолго запомнилось удивление на лице Кальвара Сина.