Друид - [202]
Той ночью я долго не мог заснуть. Отдав приказ своим войскам уничтожить племена узипетов и тенктеров, Цезарь не только навлек на себя гнев враждебно настроенных сенаторов, возмущенных его действиями, но и потерял множество друзей, которые не одобрили такой бесчеловечный поступок.
Со мной же он продолжал вести себя так, словно ничего особенного не произошло. Наверное, таким поведением Цезарь хотел убедить себя в том, что он не сделал ничего такого, что могло бы отрицательно сказаться на моем к нему отношении. Тем не менее я ничего не мог с собой поделать — отвращение к Цезарю сменялось восхищением. Я противоречил сам себе. Случалось так, что ночью, ложась в постель, я проклинал свою судьбу и ненавидел себя за решение подписать контракт с римским легионом, а проснувшись утром, благодарил всех богов при одной мысли о том, что я стал друидом Цезаря. Конечно, я был многим обязан римлянам. Только благодаря юристам и офицерам я смог вырваться из цепких когтей Кретоса. Если разобраться, то я был в неоплатном долгу перед легионом. Но ведь легион — это не Цезарь! Приказ проконсула уничтожить два германских племени в корне противоречил всем тем доблестям, которые мы, кельты, так высоко чтили: чести, славе, смелости! Ко лжи и хитрости мы испытывали глубокое отвращение. Такие победы мы не считали победами. Возможно, для простых смертных они и имели какое-то значение. Но не для богов! Разве мы, люди, не делаем все возможное, чтобы угодить бессмертным? Глядя на Гая Юлия Цезаря, я никак не мог понять, почему боги решили покровительствовать такому человеку. В самом деле, от бессмертных нельзя ждать справедливости!
По-видимому, боги не хотели помогать мне, когда я самыми разнообразными настойками и отварами пытался поставить Ванду на ноги. Для друида подобные ситуации всегда становятся одним из самых тяжелых испытаний. Что бы я ни делал, все мои усилия оставались напрасными, я не мог вылечить женщину, которую любил больше всего на свете. Я не думал, что Ванда в самом деле больна, потому что жар спал очень быстро. Но достаточно было посмотреть ей в глаза, чтобы понять: ее душу что-то гложет. Во время третьей ночной стражи я по-прежнему не мог уснуть и решил отправить Криксоса за вином. Выпив кубок разбавленного красного, я наконец-то уснул беспокойным сном. Меня мучило одно и то же видение, повторявшееся раз за разом. Вдруг я проснулся. Что вырвало меня из тяжелого забытья? Жуткие видения, проплывавшие перед моими глазами? Крик? Чья-то рука? Я прислушался и услышал снаружи мужские голоса. Легионеры оживленно переговаривались друг с другом. Инстинктивно я попытался обнять Ванду, но моя рука нащупала лишь медвежью шкуру. Испугавшись, я обшарил руками всю кровать, но так и не нашел Ванду. Через мгновение в нашу комнату из прихожей вошел Криксос, державший в руках масляную лампу. В неверном свете мерцающего огонька я увидел, что Ванда исчезла.
— Мой господин, — заикаясь, начал Криксос, — мне кажется, произошло нечто ужасное…
Я вскочил на ноги и, прихрамывая на каждом шагу, так быстро, как только мог, направился к выходу из палатки. За то время, пока легион стоял лагерем на этом месте, я успел запомнить каждую неровность в полу моего жилища, поэтому без труда прошел через спальню, а затем через прихожую. Однако как только я откинул закрывавший вход полог, я увидел около дюжины преторианцев, стоявших полукругом. В руках они держали гладиусы и, без сомнения, были готовы пустить их в ход, если бы возникла такая необходимость.
— Даже не пытайся сопротивляться, друид! — пригрозил один из офицеров.
Только сейчас до моего слуха донеслись женские крики. Я узнал этот голос! Вайда! Я инстинктивно сделал шаг вперед, но в то же мгновение преторианцы бросились на меня и скрутили мои руки за спиной. Один из них накинул мне на шею петлю, продел между тонкой бечевкой и моим затылком палку и туго затянул. Из моего горла вырывались хрипы, я едва дышал. Криксос хотел было броситься мне на помощь, но десяток острых пилумов, прикоснувшихся к его груди, заставили его остановиться. Он лишь беспомощно смотрел на меня.
Преторианцы отвели меня в палатку Цезаря. Тяжелый полог, закрывавший вход в его спальню, был откинут. Рядом с ложем проконсула на коленях стояла Ванда. Кто-то из стражников связал ей руки за спиной толстой веревкой. Рядом на полу лежал измазанный кровью нож для жертвоприношений — священный кинжал друидов с бронзовой рукояткой в виде человека без рук и без ног.
Глядя на Ванду сверху вниз, перед ней стоял Цезарь. По выражению его лица я понял, что он настроен решительно, но в то же время чем-то очень огорчен. Офицеры с обнаженными мечами стояли вокруг своего полководца. Он жестом велел им отойти в сторону.
— Отпустите друида! — велел Цезарь.
Державшие меня преторианцы тут же выполнили приказ, и я рухнул на пол. Оглянувшись по сторонам, я медленно поднялся.
— Что произошло, Ванда?
— Она совершила покушение на жизнь проконсула! — ответил Рустиканус, выйдя вперед из-за спин офицеров. — Завтра утром ее казнят. Она будет распята на кресте.
— В соответствии с действующими законами ты имеешь право пожертвовать своим рабом Криксосом, — сказал Требатий Теста.
Принятое Гитлером решение о проведении операций германскими вооруженными силами не являлось необратимым, однако механизм подготовки вермахта к боевым действиям «запускался» сразу же, как только «фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами решил». Складывалась парадоксальная ситуация, когда командование вермахта приступало к развертыванию войск в соответствии с принятыми директивами, однако само проведение этих операций, равно как и сроки их проведения (которые не всегда завершались их осуществлением), определялись единолично Гитлером. Неадекватное восприятие командованием вермахта даты начала операции «Барбаросса» – в то время, когда такая дата не была еще обозначена Гитлером – перенос сроков начала операции, вернее готовности к ее проведению, все это приводило к разнобою в докладываемых разведкой датах.
После Октябрьской революции 1917 года верховным законодательным органом РСФСР стал ВЦИК – Всероссийский центральный исполнительный комитет, который давал общее направление деятельности правительства и всех органов власти. С образованием СССР в 1922 году был создан Центральный исполнительный комитет – сначала однопалатный, а с 1924 года – двухпалатный высший орган госвласти в период между Всесоюзными съездами Советов. Он имел широкие полномочия в экономической области, в утверждение госбюджета, ратификации международных договоров и т. д.
Книга «Дело Дрейфуса» рассказывает об обвинении капитана французской армии, еврея по национальности, Альфреда Дрейфуса в шпионаже в пользу Германии в конце XIX века. В ней описываются запутанные обстоятельства дела, всколыхнувшего Францию и весь мир и сыгравшего значительную роль в жизни французского и еврейского народов. Это первая книга о деле Дрейфуса, изданная в России. Она открывает перед читателем одну из самых увлекательных страниц истории XIX века. Автор книги, Леонид Прайсман, израильский историк, известен читателю своими монографиями и статьями об истории терроризма и Гражданской войны в России.
Далеко на востоке Англии затерялся край озер и камышей Рамборо. Некогда здесь был город, но теперь не осталось ничего, кроме руин аббатства и истлевших костей тех, кто когда-то его строил. Джоанна Хейст, незаконнорожденная с обостренным чувством собственного достоинства, живет здесь, сколько себя помнит. Гуляет в тени шотландских елей, штурмует развалины башни, разоряет птичьи гнезда. И все бы ничего, если бы не злая тетка, подмявшая девушку под свое воронье крыло. Не дает покоя Джоанне и тайна ее происхождения, а еще – назойливые ухаживания мистера Рока, мрачного соседа с Фермы Мавра.
Когда немецкие войска летом 1941 года захватили Екатерининский дворец, бывшую резиденцию русских царей, разгорелась ожесточённая борьба за Янтарную комнату. Сначала ее удалось заполучить и установить в своей резиденции в Кёнигсберге жестокому гауляйтеру Коху. Однако из-за воздушных налётов союзников на Кёнигсберг ее пришлось разобрать и спрятать в секретной штольне, где Гитлер хранил похищенные во время войны произведения искусства. После войны комната исчезла при загадочных обстоятельствах. Никакая другая кража произведений искусства не окутана такой таинственностью, как исчезновение Янтарной комнаты, этого зала из «солнечного камня», овеянного легендами.
Эта книга — повесть о необыкновенных приключениях индейца Диего, жителя острова Гуанахани — первой американской земли, открытой Христофором Колумбом. Диего был насильственно увезен с родного острова, затем стал переводчиком Колумба и, побывав в Испании, как бы совершил открытие Старого Света. В книге ярко описаны удивительные странствования индейского Одиссея и трагическая судьба аборигенов американских островов того времени.