Другой взгляд на Сталина - [32]
«Сталин представлен в наилучшем свете. Он не сделал ничего, что запятнало бы его характеристику. Единственным вопросом было, сумеет ли он проявить здравую рассудительность, владея столь полной властью»{63}.
В отношении Троцкого Ленин отметил четыре главных проблемы: он серьезно ошибался в нескольких случаях, что показала его борьба против ЦК в деле «милитаризации профсоюзов»; он имел преувеличенное мнение о себе; его подход к делу был бюрократическим; и его небольшевизм был не случайным.
О Зиновьеве и Каменеве Ленин отметил единственное: их измена во время Октябрьского восстания была отражением их сущности.
Бухарин отмечен как великий теоретик, чьи идеи были не вполне марксистскими, но к тому же не в меру схоластическими и недиалектическими!
Ленин надиктовал эти замечания для того, чтобы избежать раскола в руководстве партии. Но заявления, сделанные им о пяти главных лидерах, выглядят скорее как пригодные для подрыва их престижа и настроя их друг против друга.
Диктуя эти строки, «Ленин чувствовал себя неважно», писала его секретарь Фотиева, и «доктора препятствовали спорам между Лениным, его секретарем и стенографистом»{64}.
Затем, десятью днями позднее, Ленин продиктовал «дополнение», которое появилось в отношении выговора, сделанного Сталиным Крупской двенадцать дней назад.
«Сталин слишком груб, и этот недостаток, хотя и вполне терпимый в нашей среде и в отношениях между коммунистами, становится нетерпимым для Генерального секретаря. Поэтому я предлагаю товарищам подумать о том, чтобы убрать Сталина с этого поста и назначить на его место другого человека, который бы отличался во всех других отношениях от товарища Сталина единственным преимуществом, а именно, чтобы он был более терпимым, более лояльным, более вежливым и более уважительным к товарищам, менее капризным и т. д. Это обстоятельство может показаться незначительной мелочью. Но я думаю, что с точки зрения предотвращения раскола и того, о чем я писал выше об отношениях между Сталиным и Троцким, это не мелочь, или это такая мелочь, которая может приобрести решающее значение»{65}.
Серьезно больной, парализованный, Ленин все больше и больше зависел от жены. Несколько чрезмерно резких слов Сталина Крупской привели Ленина к вопросу об отставке Генерального секретаря. Но кем заменить его? Человеком, который бы имел все способности Сталина и «еще одну черту»: был бы более толерантным, вежливым и внимательным! Из текста очевидно, что Ленин точно не имел в виду Троцкого! Тогда кого? Никого.
Сталинская «грубость» была «вполне приемлема в отношениях между коммунистами», но «не в кабинете Генерального секретаря». Но главная роль Генерального секретаря в то время была связана с внутрипартийной организацией!
В феврале 1923 года состояние Ленина ухудшилось, он страдал от сильной головной боли. Его доктор категорически запретил чтение газет, посещения и все, что касалось политики.
Владимир Ильич просил стенограммы X Съезда Советов. Их ему не дали, что сильно огорчило его{66}. По-видимому, Крупская попыталась добыть документы, о которых просил Ленин. Дмитриевский сообщил о еще одной ссоре между Сталиным и Крупской:
«Когда Крупская… позвонила ему… еще раз запрашивая некие документы, Сталин… обругал ее самым возмутительным образом. Крупская, вся в слезах, немедленно побежала жаловаться Ленину. Нервы Ленина, уже напряженные сверх всяких сил, больше не выдержали»{67}.
5 марта Ленин продиктовал новое заявление:
«Уважаемый товарищ Сталин. Вы грубо оскорбили мою жену по телефону и обругали ее… Я не намерен легко забыть то, что сделано против меня, и мне не нужно подчеркивать, что я рассматриваю все, что сделано против моей жены, сделанным против меня. Поэтому я прошу вас тщательно взвесить, не стоит ли вам забрать свои слова обратно и извиниться или вы предпочтете жесткие отношения между нами. Ленин»{68}.
Крайне неловко читать личное письмо человека, достигшего своего физического предела. Крупская сама просила не посылать это письмо Сталину{69}. Это на самом деле были последние строки, которые Ленин смог продиктовать: на следующий день его состояние катастрофически ухудшилось, и больше он уже не смог работать никогда{70}.
То, что Троцкий оказался способен манипулировать словами больного человека, почти полностью парализованного, показывает крайнюю моральную распущенность этого индивидуума. В самом деле, подобно искусному фальшивомонетчику, Троцкий представляет этот текст как окончательное свидетельство того, что Ленин назначил его своим преемником! Он пишет:
«Это письмо, последний документ живого Ленина, одновременно является окончательным итогом его отношений со Сталиным»{71}.
Годом позже, в 1924 году, объединенная оппозиция Троцкого, Зиновьева и Каменева попыталась еще раз использовать против руководства партии это «завещание». Во время публичного выступления Сталин сказал:
«Оппозиционеры кричат здесь… что Центральный комитет скрыл ленинское „завещание“. Мы несколько раз обсуждали этот вопрос на пленуме Центрального комитета и на Центральной контрольной комиссии… (Голос: „Несчетное число раз“.) Было доказано и передоказано, что никто ничего не скрывал, что „завещание“ Ленина было адресовано XIII Съезду партии, что это „завещание“ было зачитано на съезде (Голос: „Это точно!“), что съезд единодушно постановил не публиковать его, потому что, кроме всего прочего, Ленин сам не хотел, чтобы оно было опубликовано, и не просил о его публикации»
