Другой Отбор «The Selection» - [97]

— Как она? — С нетерпением и ужасом спрашиваю я, потому что на вид она была хуже не куда.

— У неё истощение организма, обезвоживание, потеря крови и… очень много телесных повреждений. Удивительно, что у неё ещё все кости целы. Девочка многого натерпелась. — Женщина собирается уходить, но вдруг разворачивается и снова идёт ко мне. Я же не в состоянии сделать и шагу стараюсь ровно дышать. — Вы можете зайти, — предлагает она, но мне страшно смотреть на неё.

Она долго смотрит на меня, пока я всё же не решаюсь зайти вместе с ней. На её лицо надета кислородная маска, рядом с её кроватью кардиограф даёт понять, как бьётся её сердце. Стоит капельница, и множество трубочек проведены к её руке. Меня будто пырнули ножом прямо в сердце. С неё смыли ту грязь и кровь, и теперь все синяки и раны видны во всей красе. У меня возрастает желание лично разорвать глотку тем, кто это сделал с ней, но сейчас, я даже не хочу отлучаться от неё, чтобы узнать взяли ли их.

— Мы подключили к ней внутривенное питание, чтобы она восстановила силы, — говорит женщина и оставив меня одного, выходи из палаты.

Нерешительно подхожу к стулу напротив её кровати и сажусь. Её грудная клетка медленно поднимается и отпускается. Беру её руку и, поднося к губам, целую её, она такая холодная. Подношу её ко лбу и закрываю глаза.

— Мне удалось? — Тихо говорю я, не открывая глаз и не выпуская её руки. — Мне удалось переубедить тебя, что любовь всё же существует в этом испорченном мире? — В наступившей тишине раздаётся лишь звук кардиографа.

— Как бы я хотел, чтобы ты мне сейчас ответила. — Смотрю на неё и провожу рукой по её искалеченной коже. — Сколько же раз ты нуждалась во мне, а меня не было рядом, — прошептал я в пустоту.

Стоит задуматься о её любви ко мне и вообще, вспомнит ли она о том, что сказала мне, когда очнётся? Я знаю, что я всегда буду переживать за неё, даже если мы будем не вместе и даже если мы будем далеко друг от друга. Что-то постоянно притягивает меня к ней. На маскараде я специально прислал Кейси украшение, чтобы узнать, что это именно она. Я пытался найти в ней что-то от Лии. Когда я с девушкой, то я всегда сравниваю её с Лией. Я будто делаю это неосознанно, просто в мыслях вдруг появляется она и та девушка, которая находится передо мной, будто исчезает.

Я не люблю её, но если я её не люблю, то почему не одна женщина в мире не может мне заменить эти волосы, эти плечи, и эти зелёные глаз? Я не люблю её…

Лия.

Я ничего не чувствую. Ни душевной, ни физической боли, ни спокойствия, ни волнения, будто меня здесь нет, будто меня вообще нет. Моё сознание начинает возвращаться и ощущения тоже. Это странное чувство, чувство некого ожидания. Чувствую ощущение теплоты на своей руке, это прикосновение будто парализует меня. Пытаюсь разлепить веки, но это оказывается не так легко сделать. Мне удаётся открыть глаза, я так думаю, но быстро начинаю в этом сомневаться, потому что вижу лишь темноту. Зрение начинает восстанавливаться, а глаза привыкать к темноте. Слабый свет из окна освещает комнату, в которой я нахожусь, должно быть, сейчас ночь. В помещение гуляет лёгкий ветерок, что очень успокаивает искалеченную кожу. Моё дыхание прерывается, когда я вижу тень возле себя. Я вскрикиваю от ужаса и, вздрогнув, пячусь назад, но чувствую за спиной стену. Некто вздрагивает, но в темноте я не могу разглядеть кто это.

— Лия, это я, это я, Алекс, — шепчет знакомый голос.

Я отцепляю приставучий пластырь на своей руке и тут же кидаюсь ему на шею, вдыхая родной запах.

— Алекс! — Выдыхаю я и подавляю слёзы, мне надоело плакать, не могу больше! Но теперь я наконец чувствую себя в безопасности. — Никогда не отпускай меня.

— Всё хорошо, — он сильнее прижимает меня к себе. Это вызывает дикую боль, но я пытаюсь подавить её, потому что не хочу, чтобы объятия заканчивались. — Я здесь. Я с тобой. Мы вместе.

Он ещё сильнее прижимает меня, но на этот раз я не выдерживаю, и у меня вырывается стон. Алекс тут же отпускает меня и виновато смотрит на меня.

— Я позову врача, скажу, что ты пришла в себя. — Алекс отпускает мои руки и собирается уходить, но я тут же пытаюсь остановить его.

— Нет, не уходи, не оставляй меня одну, пожалуйста, — взмолилась я смотря на его лицо освещённое светом из окна.

— Хорошо, хорошо, — говорит он, подходя ко мне. — Давай, тебе нужно лечь обратно.

Я покорно ложусь, а он трясущимися руками пытается найти нужные трубочки, чтобы снова подключить их ко мне.

— Не нужно, я в порядке, правда. — Он успокаивается и снова садиться на стул. Я беру его за руку. — Сколько я уже здесь? — Алекс немного ёжится, будто не хочет мне говорить.

— Четыре дня. — Боже, четыре дня? — Прости меня.

— Ты не виноват!

— Тебе нужно поспать, — пытается перевести тему он.

— Что? — Шепчу я в пустоту, потому что снова не вижу его лица. — Я спала четыре дня, знаешь, мне хватило, — смеясь, говорю. Да, кажется, я ещё не разучилась смеяться. Слышу, как он тоже смеётся, но как-то грустно.

— Они могли затравить тебя, запугать, запрятать, и в результате получить покорную куклу, но твои мысли и ты сама всегда будут неподвластны им, — сказал он, немного задумавшись.