Другой мир - [14]

— Да вы что? Конечно, нет!

— Очень жаль! Очень! — огорчился Стряпчий, — А может быть, мы представим дело так, что вы как бы являетесь маньяком? Тогда мне легче было бы вас защищать!

— Да не хочу я быть никаким маньяком! — обиделся Лешка, — Мне и без этого забот хватает!

— Не хотите и не надо! — согласился Стряпчий, — Впрочем, это совершенно неважно! Так что вы хотели мне рассказать о вашем деле?

— Дело у меня простое… — начал Лешка, но нетерпеливый Стряпчий его перебил.

— Да вы не волнуйтесь! Это ничего что оно простое, я его в миг так запутаю, что и тысяча дознавателей не сможет ничего разобрать.

— Да не надо ничего запутывать! — в конец разозлился Лешка, — Я же ни в чем не виноват!

— Виноваты вы или нет, на это всем решительно наплевать! Можете мне поверить!

— Я ему то же самое говорила, — влезла в разговор Лешкина жена, — Буквально слово в слово!

— Да, девушка совершенно права! А дело запутать надо обязательно! В этом как раз и состоит весь смысл юридического процесса! Ведь если дело человека не запутано, то и состоит оно из одной тоненькой папочки, и осудить его ничего не стоит. А как осудить человека, если его дело занимает 350 толстых томов, и это мелким шрифтом? Такое дело просто прочитать ни у кого сил не хватит, не то, что разобраться, что к чему. Вот и отправляют такое дело на доследование. А там его еще больше запутывают и возвращают уже 500 томов.

— Ладно, запутывайте, если так надо, вам виднее! — сдался Лешка.

— Не волнуйтесь, запутаю так что комар останется со своим длинным носом… Первым делом я думаю надо будет разослать запросы во все инстанции, которые…

Лешке вдруг стало не интересно, каким образом Стряпчий собирается запутывать его дело, он прикрыл глаза, и неожиданно для себя погрузился в некое подобие сна. Причем, в этом сне он продолжал слышать голос Стряпчего, только говорил этот голос довольно странные вещи:

— Представьте себе включенный электрический фонарик в темной комнате, где нет других источников освещения.

Лешка оглянулся и увидел, что находится в довольно большой аудитории полной студентов. Он догадался, что каким-то образом попал на лекцию по физике, а стоящий у доски человек с мелом в руке вовсе не Стряпчий, а профессор Зильберштейн*.

* Здесь и далее в лекциях профессора Зильберштейна использованы материалы книги Дэвида Дойча «Структура реальности».

— Поскольку мы проводим эти эксперименты только в своем воображении, чтобы избежать отражений можно представить комнату астрономических размеров, чтобы до завершения эксперимента свет не успел достигнуть стен и вернуться. На рисунке 1 видно, — профессор постучал мелом по доске, очевидно надеясь разбудить, уже начавших дремать студентов, — Что около фонарика свет наиболее яркий, по мере удаления от него свет тускнеет, так как луч расширяется, чтобы осветить еще большую площадь.

Наблюдателю, находящемуся в луче и отходящему от фонарика спиной вперед, рефлектор показался бы еще меньше, а когда был бы виден только как точка, еще слабее. Это в самом деле было бы так? Способен ли свет действительно распространяться неограниченно все более тонкими лучами? Ответ: нет. На расстоянии примерно десяти тысяч километров от фонарика его свет был бы слишком слабым, чтобы человеческий глаз мог его различить, и наблюдатель ничего бы не увидел. То есть человек ничего бы не увидел; а животное с более чувствительным зрением? Глаза лягушки в несколько раз чувствительнее человеческих глаз, они могут видеть отдельные фотоны: Если бы наблюдателем была лягушка, и она удалялась от электрического фонарика, момент, когда она полностью потеряла бы его из вида, никогда бы не наступил.

Слева от Лешки сидела Светка Лунева и, высунув от усердия розовый кончик языка, старательно переносила весь этот бред в свою тетрадь. Она была так увлечена что, даже не заметила, что ее короткая черная юбка бесстыдно задралась и видны белые трусики.

«Так значит, Светка сказала мне правду, мы и в самом деле вместе учились, только не в школе, а в институте!» — подумал Лешка.

Чтобы отвлечься от Светкиных трусиков он попытался представить себе лягушку, тупо уставившуюся на электрический фонарик, но вместо лягушки почему-то опять увидел Светку. Девушка сидела на корточках в черном бесконечном космосе и с надеждой смотрела куда-то вдаль. Вдруг она повернула голову и подмигнула Лешке.

— Вместо этого лягушка увидела бы, что фонарик начал мерцать, — продолжал между тем преподаватель, — Вспышки возникали бы через неравные промежутки времени, которые увеличивались бы по мере удаления лягушки от фонарика. Но отдельные вспышки не стали бы менее яркими. На расстоянии ста миллионов километров от фонарика лягушка видела бы в среднем только одну вспышку света в день, но эта вспышка была бы не менее яркой, чем любая другая, наблюдаемая с любого другого расстояния.

Луч света становится слабее не потому, что сами фотоны ослабевают, а потому, что они отдаляются друг от друга, и пустое пространство между ними увеличивается.

Допустим, что нашу лягушку научили подпрыгивать при появлении вспышки.

— Ой! — вскрикнула Светка и подпрыгнула на стуле.