Другой Аркадий Райкин. Темная сторона биографии знаменитого сатирика - [25]

Кто-то скажет: будь это при Сталине, наверняка бы дело завершилось куда более трагично: писателя отправили бы в ГУЛАГ, а то и вовсе расстреляли. Хотя на самом деле при Сталине ни один известный сатирик к стенке поставлен не был. Другое дело, что сатира при нем была под более жестким контролем государства, чем это было при царизме. Однако и повод к этому у Сталина был: он-то прекрасно знал, к чему привел либерализм государей-императоров, в том числе и в отношении распространения крамольных идей в среде интеллигенции – развалом империи. В итоге сатира при нем стала «ручной», а тех из сатириков, кто не захотел активно сотрудничать с властью (Михаил Булгаков, Михаил Зощенко, Даниил Хармс и др.), он попросту заставил уйти из жанра, но отнюдь не уничтожил. И произведения того же Салтыкова-Щедрина при Сталине издавались (пусть и не все), а некоторые даже были инсценированы, причем и на эстраде тоже. Так что, как говорил один из персонажей Аркадия Райкина, «эпоха была жуткая, жутчайшая была эпоха, но рыба в Каме, представьте себе, была».

Глава 3 От войны к миру

В мае 1941 года Театр эстрады и миниатюр отправился с гастролями в Мурманск (это была четвертая гастроль театра: после Днепропетровска и Одессы они еще побывали в Новосибирске). Представления прошли успешно, и в следующем месяце артисты поехали с концертами в Днепропетровск. Открытие гастролей было назначено на воскресенье, 22 июня. А в субботу в местном обкоме был устроен банкет в честь приезда столичных артистов. Одним из участников того действа был Леонид Брежнев – в ту пору секретарь Днепропетровского обкома, позднее доросший до должности Генерального секретаря ЦК КПСС. Так вот на банкете Брежнев внезапно решил приударить за женой Райкина Ромой: подливал ей в бокал вина, рассказывал анекдоты, неоднократно приглашал ее танцевать. Райкин, сидевший рядом с женой, вынужден был все это стоически терпеть, хотя в душе буквально клокотал от негодования.

Этот гнев выплеснулся наружу в гостинице, когда супруги остались наедине. Артист начал кричать на жену и даже в порыве ревности влепил ей пощечину. К счастью, ревнивый муж, в конце концов, быстро остыл, попросил у жены прощения, а на следующий день эта история начисто забылась, поскольку в 12.00 по радио объявили, что фашистская Германия напала на Советский Союз. Артистам пришлось срочно возвращаться в Ленинград, причем налегке – для громоздких декораций и реквизита не было лишних вагонов, и их пришлось оставить.

Волею судьбы Райкину удалось вывезти жену и дочку из Ленинграда, который вскоре угодил в блокаду. Более того, из города успела эвакуироваться и вся его родня – родители, сестры и брат, а также и вся труппа Театра эстрады и миниатюр. Что здесь поражает? Скорость, с которой из города были эвакуированы артисты райкинского театра. Эта скорость была обусловлена тем, что власти спешили отправить в глубокий тыл работников идеологического фронта, чтобы уже в скорейшее время начать использовать их в различных контрпропагандистских акциях на фронте (выпуск фильмов, спектаклей, создание стихов, песен и т. д.). Хотя из того же Ленинграда в тыл были эвакуированы далеко не все работники культуры. Например, писатели в большинстве своем не только не эвакуировались из города, но даже и не помышляли об этом. Почему? Вот как об этом вспоминает очевидец событий – писательница В. Кетлинская:

«Кроме женщин и детей, предполагалось эвакуировать нетрудоспособных и престарелых писателей. Ссылавшихся на всякие хвори было немного, зато больных, уверяющих, что они здоровы, – более чем достаточно. Ведь эвакуация считалась аморальным поступком, проявлением трусости. Как сказать такому писателю, что он будет обузой в городе, к которому все ближе подкатывается фронт?.. Списки на эвакуацию составлялись, фамилии то вычеркивались, то снова вносились в список…»

Итак, Райкин и его коллеги оказались вдали от фронта – в столице Узбекской ССР городе Ташкенте. В месте, где в те годы оказались миллионы советских граждан, в том числе и евреи. Причем последних было особенно много. Почему?

Как мы помним, Гитлер поставил одну из первоочередных для себя целей – беспощадное истребление евреев. Правда, в этом вопросе у него существовала определенная селекция – он стремился истребить не всех евреев поголовно, но значительную их часть, в том числе и советскую. Например, мало кто знает, что в составе гитлеровских войск во время войны воевали 150 тысяч (!) евреев. В случае победы Германии им (вернее, тем, кто дожил бы до этой победы), видимо, было уготовано не истребление, а вполне сносная жизнь в Третьем рейхе. Но они почти все погибли на Восточном фронте. Из них 10 172 еврея (по другим данным около 20 тысяч) угодили в плен и отбывали наказание в советских лагерях. А вот из 55 тысяч советских евреев, попавших в плен к гитлеровцам, живыми останутся всего лишь 4 457 человек. Так что в случае победы Германии советским евреям грозило полное истребление. Вот почему, вторгшись на территорию СССР, фашисты первым делом расстреливали всех евреев и комиссаров (среди последних большинство, кстати, тоже составляли евреи). Зная об этом, советские власти принялись спасать еврейское население в первую очередь. Читаем у А. Солженицына: