Другая Сторона - [6]

В другую судьбу мама не верила, а я не хотела даже думать о том, что и меня ждет подобное. Выискивала в глади зеркала что-то необычное, пытаясь рассмотреть в собственных чертах хотя бы намек на то, где найти вожделенное счастье. Но в моей внешности не было ничего особенного. Глаза как глаза, нос, губы, вроде бы красивые волосы… Все слишком обыкновенно, а в комплексе с не самой модной и не новой одеждой картинка была так себе. Как раз для той же реальности, в которой жила моя мать и которую прочили для меня.

Но мои глаза и сердце всегда любили спорить. Пусть я ничем не отличаюсь от сотен других девчонок, но вдруг однажды все переменится и птица счастья перестанет быть наивной выдумкой? Особенно, если ей указать дорогу? И я училась, так старательно, как только могла, предпочитая скучные учебники прогулкам с друзьями. В то время как мои одноклассницы изучали заманчивую любовную науку, я пыталась связать в сознании иностранные слова, учась даже думать на других языках. Была более чем прилежной ученицей, понимая, что это – единственный путь в тот мир, который меня привлекал. Нет, не к деньгам, хотя и они не были бы лишними, – к жизни, в которой можно уважать себя, не унижаясь перед окружающими, достойно реализовывать собственные силы, уставать не от тяжелых сумок, которые некому помочь донести, а от работы, приносящей удовлетворение. И ни о чем не жалеть.

Учеба в школе сменилась университетскими буднями и усилившимся одиночеством. Я не растеряла своих подруг, но наши интересы пересекались все реже. Я продолжала ждать чего-то волшебного, неповторимого, предназначенного для меня одной, в то время как они советовали наслаждаться тем, что предлагал каждый новый день. Стоило ли стремиться к сказке, которая, возможно, и не придет никогда, вместо того, чтобы впитать в себя все радости жизни?

Мама всерьез обиделась, когда я отказалась идти работать в тот же магазин, где она уже множество лет занимала место кассира. Директор любезно предложил для меня вакантное место, искренне удивившись возражениям.

Старый друг семьи, он нередко бывал у нас в доме, позволяя самому себе давать мне наставления.

– Переводчик? Заграничные поездки? Сашка, ты в своем уме? Или надеешься подцепить богатого старикана-муженька да остаться его вдовушкой? Такое я еще могу понять…

Хотя для этого не обязательно изучать язык… Могу рассказать, какие знания от тебя потребуются…

Мать всегда шикала на него в подобные моменты, но было очевидно, что она в принципе с ним согласна. Мои намерения казались близким чем-то запредельным, совершенно неразумным и нелогичным.

Но я не мечтала о браке… таком. Боялась почти до физической дрожи омертвения в отношениях, равнодушной сытости и неизменно следовавшего за ней опустошения. Вечные ценности, от одного упоминания которых замирало сердце, окружающим казались лишь набором пустых звуков. Физическая нищета странным образом переплеталась с нищетой в разуме, и пугала меня безмерно. Хотелось бежать прочь, только бы не уподобиться тому, что обволакивало со всех сторон.

Почему-то казалось, что вожделенная мною жизнь не прячется под прилавком супермаркета, в котором я отказалась работать. И в прокуренной проходной отцовского завода она никак не могла заваляться. Я грезила иным миром, где бы не было ставшей обыденностью лжи и пустоты, но находился тот, кто любил бы меня. Кого сама могла бы любить до умопомрачения, не боясь, что однажды этот человек окажется способным на предательство. Я бы жила для него, подарила бы все то, что стремилась взрастить в своей душе, умения, способности, все достижения посвятила бы ему. Нам. Нашим детям. Миру, который мы бы разделили друг с другом, даже если бы цена, заплаченная за такую жизнь, оказалась слишком высокой.

Но мои мечты никак не хотели сбываться. Без опыта и рекомендаций даже красный диплом не стал пропуском в мир, к которому я стремилась. На серьезную работу меня не брали, а краткосрочные проекты позволяли зарабатывать только на самое необходимое, всякий раз встречая неодобрительный взгляд родителей, по-прежнему считавших, что мне следует пойти по проторенной ими дорожке, а не пробиваться к непонятно для чего нужной самореализации.

На бирже труда, куда я устроилась спустя почти год безуспешных попыток найти постоянную работу, тоже не предлагали ничего стоящего. Надменная, сухощавая женщина неопределенного возраста, занимающаяся распределением вакансий, с каждой новой встречей позволяла себе все больше снисходительной дерзости в мой адрес.

– Деточка, ты же должна понимать, что без опыта никому и даром не нужна, будь хоть семи пядей во лбу! Работа переводчика слишком престижна, чтобы брать на это место вчерашнюю школьницу, которая и подать-то себя толком не может.

Она откровенно намекала на несовершенства моей внешности, будто стараясь зацепить побольнее, указывая то на простоту прически, то на недостаточно модную одежду. На языке просто закипали слова в свою защиту, намерения поставить ее на место, но я слишком хорошо понимала, что тогда никаких вакантных предложений не видать. Хотя их и так не было… Все, что дама рекомендовала, выглядело не слишком завуалированной попыткой избавиться от моей настойчивости: заведомо бесперспективные варианты, используемые лишь для отвода глаз.