Другая правда. Том 1 - [22]

И для Кати началась совсем другая жизнь. Получать высшее образование ей не хотелось, к наукам она способностей в себе не чувствовала и интереса не испытывала, однако поступление в институт развязывало ей руки: отец еще пять лет не будет нависать над ней, а свободного времени – куча, особенно если учиться не на бюджетном отделении, а на коммерческом. Да она и не поступит на бюджетное, это Катя и сама понимала, знаний не хватит. Единственный предмет, которым она занималась бы с удовольствием, – дошкольная психология. Но если для того, чтобы иметь возможность работать с малышами, нужен какой-нибудь диплом, придется поднапрячься и получить его. И после окончания школы Екатерина Горевая стала студенткой Московского областного педагогического университета, поступив на факультет специальной педагогики и психологии. Сначала она собиралась подавать документы на другой факультет – психологии, – но выяснилось, что на спецпедагогике ей дадут необходимые знания именно по проблемам нездоровых деток, то есть те самые знания, которые ей нужны, чтобы заниматься тем, к чему рвалась ее душа.

Вплоть до окончания школы Катя действительно посещала театральную студию, однако вовсе не для того, чтобы научиться владеть телом и голосом (этому она тоже училась, но без фанатизма). У нее была совсем другая цель, и уже к окончанию первого курса Катя стала активным участником и организатором самодеятельного театра, выступающего в детских больницах и хосписах. У болеющих малышей так мало радостей… Пусть хотя бы на час-полтора забудут о боли и страданиях, о перевязках и мучительных процедурах, пусть испытают восторг, увлекутся сказочной историей!

Когда она была на третьем курсе, начали постепенно появляться спонсоры, готовые оплатить поездку труппы в другие города, ведь не в одной только Москве дети тяжело болеют. К этому времени Катя уже жила одна, надобности в гувернантке ее отец больше не видел, а что касается поездок, то Виталий Владимирович, свято убежденный в честности и послушности дочери, легко верил кратко поданной информации: «Наша студия выезжает с гастрольным спектаклем».

В одной из таких поездок Катя и познакомилась со Славой, волонтером в областном детском хосписе. Слава, как быстро выяснилось, был одной с ней крови: волонтерствовал с двенадцати лет, сначала ухаживал за умирающим младшим братом, а после его смерти так и продолжал помогать тем, кто мужественно боролся с неизлечимыми недугами. В семье Славы было четверо детей, он – старший, и кроме рано ушедшего братишки были еще Женя и Светочка. Отец имел за плечами две судимости, мать – только одну, и ту условную: гуманный суд проявил снисхождение к беременной подсудимой. Оба родителя очень любили выпить и очень не любили работать. Слава места себе не находил, думая о том, какими в такой семье вырастут его любимые младшенькие. Их нужно увозить от родителей, и чем дальше, тем лучше. Но куда? Он хотел стать врачом, педиатром, а лучше – детским онкологом, он старался изо всех сил и поступил-таки в мединститут, но общежития не было, на занятия из своего райцентра приходилось ездить каждый день на электричке, а Женя и Света так и продолжали жить с пьющими родителями.

Кате исполнился двадцать один год, Слава на два года младше, но молодых людей, нашедших друг в друге полное единодушие и готовность к взаимной поддержке, это нимало не смущало.

– Я увезу вас всех, – решительно заявила Катя, когда через несколько месяцев после знакомства поняла, что хочет быть рядом со Славой до конца жизни. – Мы поженимся, и вы переедете в Москву.

Она предполагала, что отец будет не очень доволен, но не думала, что все обернется так ужасно.

– Малолетний пацан! Сопляк! – орал Виталий Владимирович. – Он младше тебя на два года! Судимые родители-алкоголики! Ты вообще соображаешь, что собираешься сотворить? Привезти сюда эту ораву провинциальных бомжей! Поселить их в шикарной квартире в элитном доме! Нет, нет и нет!

– Да! – твердо отвечала Катя. – Я его люблю и выйду за него замуж. И все они будут жить здесь, со мной.

Виталий Владимирович, как обычно, не проявил склонности к долгим разговорам и затягиванию конфликта в надежде, что как-нибудь всё само собой уляжется и рассосется. Видя, что его грубые окрики не принесли желаемого результата в течение первых двух-трех часов, он принял решение.

– Ты мне больше не дочь. Последнее, что я для тебя сделаю – оплачу твою учебу до конца и куплю однушку на окраине Москвы, самую захудалую, чтобы никто не смог меня упрекнуть, что я выкинул за порог родную дочь и оставил без крыши над головой и без образования. Крыша у тебя будет. Диплом будет, если дотянешь. Но больше не будет ничего. Живи как знаешь, живи с кем хочешь. С этого момента ты не имеешь ко мне никакого отношения. На глаза мне не показывайся и помощи не проси.

– Хорошо, не покажусь и не попрошу, – кивнула послушная дочь. – Спасибо.

С тех пор прошло два года. Катя и Слава поженились и теперь жили вчетвером в маленькой однокомнатной квартире. Слава перевелся в один из московских мединститутов, брал бесконечные подработки, пытаясь обеспечить семью хотя бы минимально необходимым, Катя получила диплом психолога-дефектолога и немедленно оформилась на работу в хоспис, где неофициально, в свободное время, трудилась уже давно.