Друг - [21]

— Да ну? И как выглядит самая красивая девушка на свете? — поинтересовалась Тхар.

— У неё длинные светлые волосы, почти до колен, глаза тёмно-синие, и она чуть ниже меня ростом. Стройная, как все эльфы. И когда улыбается, на неё хочется смотреть, не отрываясь — от её улыбки становится светлее вокруг…

— А на твою маму она похожа? — неожиданно спросила Тхар.

— Внешне — нет, у мамы тёмные волосы, и она высокая. Но ты права, — кивнул Ллио. — Она такая же ласковая и тоже всегда обо мне заботилась.

— А твои братья и сёстры, они же старшие?

— Они намного меня старше, у них уже свои семьи, свои взрослые дела…

Они помолчали.

— А про отца ты не спрашиваешь, — наконец сказал Ллио.

— Да я уже поняла, что у вас отношения не очень, — пожала плечами Тхар. — Ты его и не упоминал.

— Он — Судья, — вздохнул юноша. — Это он выносил мне приговор…

— Что? — подскочила на своём стуле Тхар и во все глаза уставилась на эльфа. — Как это? Он, что даже не попытался защитить своего ребёнка?! Уж он-то должен был знать, что ты ни в чём не виноват, а тем более в таком!

— Он поверил, — чужим, скрипучим голосом отозвался Ллио. — Он первым перестал со мной разговаривать.

— Придурок, — буркнула Тхар. По её лицу было видно, что на языке у девушки вертелись выражения гораздо более крепкие, но она щадила родственные чувства юноши. — Я теперь понимаю, почему ты ушёл из Лесов! Когда отец, самый близкий человек, предаёт… Но мать-то твоя не поверила?

— Нет, — покачал головой Ллио. — Ни на секунду. И призывала всех раскрыть глаза, но её не слушали — понятно же, она не может совладать с собой и, невзирая на неопровержимые доказательства, упорствует, защищая своего ребёнка, защищая свой хрупкий разум тем, что не желает признать в своём сыне чудовище! — эльф в раздражении швырнул вилку, которой ранее размахивал, на стол. Вилка скакнула, звякнула о стакан и застыла у тарелки его собеседницы. Эльф поднял глаза на девушку.

Тхар сидела напротив и смотрела на него. Просто смотрела своими глазами ровного тёплого цвета древесной коры.

И Ллио вдруг понял, что ничего, кроме здоровой злости, не чувствует. Что и обида, и жалость к себе, и отчаяние ушли, уступив натиску желания добиться справедливости. Что помогло — внимание Тхар, её вера в него, её забота — он не знал, но чувствовал, что без неё ему было бы всё так же худо.

— Спасибо, — прошептал он.

— Да не за что! — улыбнулась девушка. — Иногда выговориться полезно! Ладно, — она встала и направилась к двери. — Служанка обещала мне булочки с заварным кремом, а тебя к ней посылать не имеет смысла, иначе я ещё долго не увижу ни тебя, ни булочки.

Эльф открыл рот, чтобы достойно ответить, но неожиданно понял, что ничего не успел придумать, а девушка уже скрылась за дверью.

* * *

Булочки оказались выше всяких похвал — эльф успел слопать три штуки, прежде чем обнаружил, что их всего было пять, и ужасно смутился. При попытке извиниться Тхар только махнула рукой, звякнув браслетами. Сейчас она была полностью одета как сахези — шею скрывало спускающееся до корсета монисто, штаны сменились лоскутной юбкой, по низу щедро украшенной оборками, а на ногах оказались мягкие мокасины, без подошвы, из цельного куска кожи — Тхар объяснила, что в них сахези ходят по коврам в своих кибитках.

Только ещё влажные волосы девушка не стала прятать под платок. На вопрос Ллио о весьма короткой длине, от которой любая эльфийка впала бы в отчаяние, Тхар пожала плечами:

— Кудри, как у тебя, это сплошная морока, мои ещё и вьются к тому же. А когда их по неделе негде мыть, и нет смысла расчёсывать, потому что снова спутаются… Вот я и обстригла. Да и теперь они слишком светлые для сахези, выдали бы меня в два счёта. Хотя образ сахези у меня и так начинает трещать по всем швам… Краска вон с волос почти смылась, так-то они у меня ещё светлее. Мы этой зимой откочевали к югу, аж до Краевого мыса, так я там загорела так, что от сахези по цвету кожи не отличалась. А теперь всё сошло, только лицо да вон руки остались, — Тхар помахала заметно более тёмной, чем предплечье, кистью. — Зимой уже не получится под сахези маскироваться… Вообще не знаю, что буду делать зимой, — помрачнела девушка и потянулась за последней булочкой.

Ллио чуть было не предложил: «А давай в Леса, у нас всегда тепло!», но вовремя вспомнил, что ему самому туда вход заказан. Поэтому он отказался от идеи внести столь неуместное предложение и вместо этого спросил:

— Скажи, а сахези научили тебя гадать?

— Да, — кивнула Тхар. — Но я не гадаю для близких, так что даже не проси.

— Почему? — расстроился эльф.

— Не обижайся, — мягко сказала Тхар. — Я столкнулась с тем, что многим свойственно слишком серьёзно относиться к гаданию. А моя мамо всегда говорила, что мы предсказываем не судьбу, а то, что будет, если тот, кому гадают, не приложит никаких усилий. Нравится ему плыть по течению — гадание сбудется. Захочет изменить — может получиться. Но некоторые слишком верят в гадание и заранее опускают руки.

— Ты же знаешь, что я не сдамся, — хмуро заявил эльф. — Погадай мне, пожалуйста.

Тхар молча смотрела на него с минуту, потом встала и отошла к сумке.