Друг стад - [77]

— Уж не для меня ли один из этих чеков? — полюбопытствовал я, протягивая руку. Однако, по всему судя, время клянчить деньги я выбрал неудачное: Ди даже не улыбнулась. Процесс выписывания чеков и меня повергает в настроение весьма мрачное, а ведь мне не приходится обеспечивать кормом сотню или более голодных голштинских желудков или тревожиться, поправится ли мой лучший теленок от серьезной болезни.

— Ди, насчет этой телочки в сарае, — вам или Баку надо будет скорректировать уровень жидкости, — сказал я.

— Когда?

— Скажем, после выпуска новостей в десять часов, — предложил я. Уменьшите ток до капли в секунду, и тогда на вторую бутыль вы сможете переключиться как раз к утренней дойке. А я завтра загляну к вам около полудня, по пути на аукцион; тогда и посмотрим, как обстоят дела. — Этой паре уже не в первый раз поручалась роль техников, обеспечивающих инфузионную терапию.

Бак махнул мне рукой, шепнул Тому «спасибо», и я направился к двери. Ди вышла проводить нас и принялась расспрашивать мальчика о его будущих планах в отношении мира животных. Но тот отвечал на адвокатский манер: уклончиво и дипломатично. А не станет ли мой сын юристом? Не он ли со всей определенностью унаследовал от матери хорошо подвешенный язык!

— Следующий раз привози и Лайзу, Томми, — предложила Ди. — С нашими девочками на качелях покачаетесь. Жаль, что сегодня дочек здесь нет: они у тети гостят.

— Лайза еще маленькая, чтобы на вызовы ездить. Она ногу поранила, а доктор Пол ее лечил, — воодушевленно сообщил он.

— Ногу поранила?

— Да, мэм, вот тут. — Томми задрал правую штанину выше коленки и показал то самое место, где кусок колючей проволоки оставил на бедре его сестренки рваную двухдюймовую рану. — Доктор Пол взял здоровенную иголку с ниткой и все зашил. — Тогда мне здорово досталось и от доктора, и от Джан, за то, что недосмотрел за ребенком. Но я возился с брыкливым мулом, а Том с Лайзой играли с фермерскими детишками.

— Я прошу прощения, доктор Джон, что мы вам сегодня с Сэди ничем не помогли, но у нас столько несделанной работы скопилось! А кроме того, мы к ней страшно привязались; ну, не могла я смотреть, как вы воткнете эту громадную иголку ей в шею! — извинилась Ди. — Она ведь не выживет, так?

— Могу сказать вам только одно: Сэди серьезно больна. Мне доводилось видеть телят в том же состоянии, что и она, которые выздоравливали-таки, но большинство умирает. Вот закачаем в нее всю эту жидкость, а там посмотрим, — отвечал я, состязаясь в уклончивости с адвокатом Томом.

На следующий день в полдень я притормозил у фермы и направился прямиком к трейлеру. И сразу же заметил открытую заднюю дверь. На полу валялась пустая бутыль, вторая, вместе с аппаратом для внутривенного вливания, висела на стене. И — ни следа Сэди. Я уж решил, что старуха с косой наведалась-таки на ферму в глубокой ночи и собрала свою жатву. Однако ни на сене, устилающем пол трейлера, ни снаружи на земле не осталось характерных следов, красноречиво свидетельствующих о том, что тушу отволокли на коровье кладбище. Я заглянул в телятник, но внутри обнаружилось лишь штук двадцать пять Сэдиных друзей и подружек, которые, решив, что настало время перекусить, сей же миг хором огласили сарай телячьей «му-узыкой». Но Сэди не было и там.

И ведь спросить не у кого. Я предположил, что Бак вместе с подручным где-то на сенокосе; а, проезжая через город, я заприметил замызганный автомобильчик Ди у салона красоты. Или, может, это Бак делает себе прическу, а Ди, наоборот, в поле, увязывает люцерну во вьюки! В конце концов, Бак и впрямь навещал своего парикмахера каждую среду. Может статься, на этой неделе, из-за сенокоса, он перенес время приема.

Выруливая с подъездной дорожки и направляясь на аукцион, я утешался тем, что представлял, как старина Бак тихонько сидит себе в салоне красоты в длинном ряду модных дамочек, чьи головы засунуты в эти нелепые, похожие на ульи фены, а пальцы порхают по страницам «Домоводства» и «Мадемуазели». Ну, если не считать тех, которым делают педикюр; этим отводится роль сплетниц.

Очень сложно расслышать свеженькие слухи, ежели голова находится внутри ревущего механизма. Так что постоянные клиенты навострились читать по губам и выстраивать сплетню по косвенным намекам, обрывкам и кусочкам информации, которые удается-таки уловить. Те, что читать по губам не умели, тратили немало времени на то, чтобы сдвинуть фен вверх и в сторону, высвобождая чуткое ухо. Разумеется, при таком положении дел волосы сохли медленнее; вот почему неофиты из числа приверженцев салона красоты сидели под феном вдвое дольше, нежели закаленные ветераны. Бак в подробностях поведал мне о регламенте салона в тот день, когда я проверял его коров на беременность.

Я отлично знал, что нас с фермером связывают узы крепкой дружбы и взаимного уважения: ведь только мне и никому другому позволялось поддразнивать его насчет ежедневных экскурсий к куаферу. И все-таки я немало дивился тому, что столь практичный, приземленный, «буколический» персонаж именно этому развлечению посвящает свой единственный час отдыха на неделе. Возможно, эти визиты нравились Баку ничуть не меньше, чем мне — его «подкалывать» и забавляться за его счет. Однако сейчас все мои мысли были обращены к Сэди.