Друг на все времена - [25]

Большинство отвечает на так сформулированные вопросы утвердительно. Это явно чувствуется по тому умилению, с которым мамаши рассказывают о своих детках: «Ах, как Ваня любит театр!», «Ах, как Таня обожает серьезную музыку, каждый день пластинки Бетховена слушает!» Подразумевается: раз страстно любит театр или обожает Бетховена, значит, дружит с музами, значит: даже если не творит, то все равно обладает возвышенной натурой.

Но, увы, этого мало. Мало пылко увлекаться искусством, чтобы действительно принимать его по-настоящему.

Не спорю, каждый назовет десятки, сотни возвышенных, благородных людей, страстно любящих искусство.

Однако тут же он, если захочет, вспомнит не меньшее количество дурных людей, влюбленных в то же самое...

Не слышал, не читал ни об одном тиране: «он музыки не выносил», «он был равнодушен к зрелищам».

Зато читал и слышал сколько угодно о противоположном.

Римский император-изувер Нерон считал себя артистом, а Иван Грозный пылал страстью к книгам. Порочнейший из римских пап – Александр VI Борджиа (умер в 1503 году) – купался в роскоши искусства, а Гитлер, превративший в развалины Европу, сам малевал картины и преклонялся перед Вагнером. Даже, говорят, собачку любимую имел: Блонди.

Почему ж прекрасное их не облагородило?

Может быть, потому, что перевешивали силы окружающего зла?

Это, разумеется, не объяснение. Тираны потому и назывались тиранами, что были злей и могущественней окружающих.

Пусть так: в эгоистической страсти к красоте нет ничего плохого. Но будем искренни – а что в ней трогательно хорошего?

Невелика была бы ценность красоты, если бы она ни на что иное не была пригодна, как только услаждать. Вряд ли ради этого одного человек так широко и так старательно формировал бы материю «и по законам красоты».

По-моему, в основе жажды красоты скорей другое: исконный человеческий инстинкт преобразовывать.

Человек – неугомонный и могучий преобразователь природы. Он превращает материальное: стихию рек – в электричество, руды – в высококачественные металлы. Но он преобразует и нематериальное; например, одни качества своего внутреннего мира – в другие.

В частности, это можно наблюдать, когда он пользуется таким великим даром природы, как способностью приобретать способности.

Обладая им, человек наделен возможностью и без врожденных данных добиться многого.

Возьмем, например, аккуратность, тщательность в работе. Подобная способность не наследуется, а приобретается. Меньше ли она способности делать творческие находки по вдохновению? Это как сказать. Огромное большинство ученых возьмет в свою лабораторию скорей сотрудника аккуратного и внимательного, чем рассеянного звездохвата.

Или вот еще, тоже не от рождения даваемая способность – трудолюбие. Древние римляне знали ее и ценили так, что в их устах звучало высшей похвалой произведению: «оно написано с трудолюбием удивительным», а не: «это писал гений».

Конечно, римляне ошибались. Гений все же гений и «божьей искры» у него не отнять. Но их похвала свидетельствовала о прозорливости. Даже гении не создают великого, если не обладают трудолюбием. А там поди разберись: что в ценном произведении от пота, а что от врожденной гениальности?

Человек умеет преобразовывать и красоту. Он способен принять ее во внешнем мире, пропустить через собственное сердце и вернуть людям изменившейся и обогащенной. Красота облагораживает, но не тех, кто просто потребляет ее, пользуется для собственного удовольствия. Красота облагораживает лишь тех, кто извлекает из нее творческую энергию.

А в ней есть творческая энергия!

И не малая.

Где ж она себя наглядно проявляет?

В любом полезном деле, во всяком вдохновенном занятии. Работа внутренней красоты всегда в конечном счете обретает видимость.

Чтобы сразу показать, что это не слова, сошлюсь на науку, на уже знакомую читателю техническую эстетику.

Обращаясь, как ей подобает, к цифрам, она решительно заявляет, что в цехе, где кругом светло, уютно, рабочий меньше утомляется, вдобавок делает деталей на десять-двадцать, а то и на двадцать пять процентов больше, чем в неприглядном помещении.

То же направление эффекта красоты и там, где достижения не измеряются процентами. Положим, в школах. Как часто учителя, энтузиасты всяких классных благоустройств, не без основания утверждают:

– Переводите закоренелого троечника из унылой комнаты в уютный класс, и через месяц вы мальчишку не узнаете: он переселится в страну четверок.

Эмерсон, замечательный поэт Америки прошлого столетия, сказал однажды: «Музыка показывает человеку те возможности величия, которые есть в его душе». Конечно же, не одна музыка: вообще прекрасное.

Сила красоты – в благотворном воздействии ее на чувства, которые в свой черед воздействуют на мысли и на поступки человека.

Ведь человек ничего не делает под влиянием одних лишь мыслей. Он трудится, действует, говорит под влиянием мыслей, окрашенных в те или иные чувства.

По мысленному приказу ученик сел за уроки. Но то, как он их делает, в огромной степени зависит от его настроения. Одно дело заниматься с охотой, другое – с неохотой.

Чувства могут и усилить мысленный приказ, а могут совершенно смять его и уничтожить.