Друг мой море - [20]
Мне больно оттого, что раньше о Шабанове думал плохо. Скажу прямо: не нравился он мне. Не нравился его маленький рост, его тонкие черты лица, круглые голубые глаза, ресницы, длинные и мохнатые, как пчелиные лапки, взгляд, манеры. Смотрел я на него как на куклу, а не как на моряка, и в душе ругал тех, кто послал служить на лодку такое хрупкое существо.
Кажется, теперь я начинаю понимать, что настоящим моряком становятся тогда, когда узнают цену берегу. Шабанов не успел еще стать настоящим моряком. Ему пока не довелось побывать ни в одном дальнем походе. Но я заметил в нем другое. Он с умилением смотрит на белый цветок земляники, задыхается от волнения при звуках пролетающих над берегом лебединых и журавлиных косяков, ложится на траву и слушает, как дышит земля. Природолюб, охотник, Юра с непонятной для меня нежностью частенько вспоминал свою Брянщину. Вечером, бывало, молодые матросы соберутся вокруг него и слушают. А Шабанов рассказывает, словно рисует, и картина настолько зрима, как будто сам ее видишь. Вот после хмурых дождей и буйных ветров, валивших в погарах ели, в Брянские леса вошла русская осень — золотая, тихая и росная. Осинки принарядились в монисто цыганок. Ярким румянцем зарделись рябины. В светло-желтых прозрачных косынках высыпали на поляны хороводы берез. Кринично-чистый воздух наполнился запахами грибов, клюквы, ежевики, спелой калины, опалой дички...
Чтобы понять духовный мир другого, нужна собственная духовная культура. Я Шабанова не понимал. Мой «комплекс сельской неполноценности» разжигал неприязнь к матросу, отчего я выглядел высокомерным и придирчивым в его глазах. Юра меня не уважал. А на что я мог еще рассчитывать при таком отношении к нему? Уважение к людям воспитывается только уважением, как огонь зажигается от огня.
Командир отделения торпедистов Николай Котов не раз пытался убедить меня, что я неправ, что нельзя строить отношения с подчиненными по личным симпатиям и антипатиям. Так-то оно так, только Котов не знал главной причины. Мне самому стыдно в ней признаваться. Тут была еще замешана девушка по имени Майя, которую я любил, а она симпатизировала Шабанову. Я бесился от ревности, всякий раз искал случая отомстить ему.
Однажды во время учения по борьбе за живучесть корабля я снял клапан осушения трюма с четырехместной коробки в первом отсеке. Клапан снял, а крышку поставил на место. Сверху посмотришь — все в порядке, а на самом деле герметичность была нарушена.
Началась тренировка. В отсек стали подавать воду через осушительную магистраль. Я приказал Шабанову заделать «пробоину». Конечно, он ничего не знал о снятом клапане. Юра открыл палубный настил и отшатнулся в испуге. Тоненьким голоском доложил: «В трюм поступает вода». Приказываю ему действовать. Вижу, руки его дрожат, слушаются плохо. Такая вводная была бы неожиданностью даже для бывалого подводника, а тут новичок.
Отсек кое-как Шабанов загерметизировал, попытался было заделать «пробоину», но напор воды очень сильный. А лодка все проваливается на глубину.
Командую дать воздух в отсек. Шабанов совсем растерялся, оторопело смотрит, как вода быстро заполняет трюм.
Вижу, дело кончится плохо. Сам повернул красный клапан на подволоке. Сила воздуха приостановила напор воды. Только тогда Шабанов догадался, в чем загвоздка, и засиял от улыбки. А меня такое зло взяло, словно мне хлесткую пощечину отпустили. Чертыхнулся и полез в трюм заделывать «пробоину»...
Вечером, когда пришли на базу, Шабанов записался в увольнение. Но в город его я не отпустил. Посоветовал заняться изучением устройства корабля. Я не хотел, чтобы он встретился с Майей...
Ослепительно-яркая молния испепелила темноту, рядом с кораблем ломаной стрелой вонзилась в море, и в сей же миг, словно вбивая в воду эту огненную стрелу, со страшной силой ударил гром. Я даже вздрогнул и зажмурился... Отовсюду, будто сверху и снизу, со всех сторон накатывались раскаты грома. Ветру подпевал шум густого дождя. Водяная пыль металась в надстройке. Я поднимал лицо, и свежие моросинки падали мне на лицо, губы... Вдруг меня окликнул вахтенный офицер, спросил о самочувствии. Потом сказал, что все будет хорошо. А я продолжал думать о Шабанове. Теперь даже море, которое, казалось, полюбил на всю жизнь, было чужим и безразличным.
Неожиданно я сделал для себя открытие: слепо ничего нельзя любить, так же как беспричинно ненавидеть. Любовь к морю, к людям надо почувствовать сердцем, понять умом. Мужество, храбрость тоже должны быть глубоко осознанными. Вот я сейчас и думаю, так чья же храбрость благороднее: моя или Шабанова? На корабле сейчас разговоров много. А как все было?
Лодка утром вышла на рейд и погрузилась на глубину. Условно она считалась затонувшей. Мы должны были покинуть аварийный корабль, выйти из него через торпедные аппараты.
Распределились по группам — три человека в каждой: два молодых матроса и с ними старшина. В свою тройку я выбрал высокого, крепко сбитого матроса Ганкина и Шабанова. Тут меня подкупил небольшой рост Шабанова. Трем рослым морякам тесновато в трубе торпедного аппарата.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.