Друг из Рима. Есть, молиться и любить в Риме - [17]

Второй раз, 1997 год. Джеймс прибыл в Рим, чтобы представить свой новый диск «Hourglass». У него не были запланированы концерты, но певца пригласила какая-то радиопередача, о чем я немедленно пронюхал. Мы вместе с моим братом оседлали мотороллер и, вооружившись фотоаппаратом, кинулись к местонахождению радиостудии. И вот мой идол, умиротворенный и улыбающийся, выходит из ворот радиовещательной компании. Мы сделали несколько фотографий вместе, и мне даже удалось заменить «Congratulations!» чем-то более связным.

Потом был 1999 год, а затем 2002-й. В том году в Риме Джеймс Тейлор выступал в действительно особой обстановке, на площади дель Пополо, с бесплатным концертом. Это был единственный раз, когда мне не удалось встретиться с ним из-за огромной толпы и самого места представления, которые делали невозможным украдкой подстеречь его и приблизиться к нему.

Я взял реванш двумя годами позже, когда Джеймс возвратился в мае 2004 года, чтобы петь на «Кавеа», открытой арене Римского Аудиториума. «Кавеа» в течение дня является местом, открытым для посещения публики, здесь люди гуляют и присаживаются, чтобы посмаковать напитки или мороженое. И только во время проверки звука перед концертом доступ закрывается. Но Луку Спагетти это не обескураживало: он, когда началась проверка звука, уже более часа находился там, идеально замаскировавшись под рабочего сцены.

Проверка звука, возможно, наилучший момент, чтобы обменяться парой слов с артистами, не особо мешая им: нет большой толпы, и в их жилах еще не заработал адреналин представления. И вот тогда, после полудня, был сделан лучший снимок Луки Спагетти и Джеймса Тейлора, улыбающихся и сидящих бок о бок на арене.

Я следовал за моим идолом и за границей, от Франкфурта до Брюсселя, но для него поехал бы и на край света. В 2008 году, чтобы увидеть его, часами выстаивал под проливным дождем у Большого театра в Риме. Тейлор прибыл в автобусе вместе со своим штатом. Увидев его, я попросил разрешения войти, чтобы сделать один снимок с ним. Он согласился с обычной любезностью и даже снял меня на мобильный телефон, когда я бежал, промокший до нитки, под дождем, чтобы еще раз поблагодарить его.

Еще одно качество Джеймса, которым я всегда восторгался, – это то спокойствие, с которым он поет шедевры других авторов, такие как «You've Got a Friend», «Up on the Roof» или «How Sweet It Is», непременно благодарит и отдает дань уважения сочинителям этих вещей. Певец всегда делал это на всех концертах, где я бывал. Он мог бы ничего не говорить, однако со скромностью, свойственной только истинно великим людям, Джеймс никогда не забывает тех, кто написал эти песни.

Я хотел бы, чтобы Джеймс Тейлор, прежде чем жаловаться на меня за преследование, знал, что в действительности я просто обожаю его. И если я преданно жду его и прилагаю все усилия для встречи с ним всякий раз, когда узнаю о его приезде в наш город, так это только для того, чтобы заключить его в самые горячие объятия, которые Рим может предложить истинно желанному гостю по случаю благополучного возвращения. Я становлюсь безмерно счастливым от осознания, что транслирую эту страстную любовь всем моим друзьям, далеким и близким. Но с учетом того, как я изводил их все эти годы своей привязанностью к Джеймсу, можно понять, что они думают обо мне каждый раз, когда я называю его имя…

7. «There we are» [54]

Короче говоря, до восемнадцати лет жизнь для меня вполне понятно складывалась только из двух магических составляющих: футбола и музыки. Согласен, нередко мою голову посещали мысли и о девушках, но, когда я бывал с друзьями и видел катящийся мяч, то на всем белом свете не нашлось бы супермодели, которая могла составить конкуренцию колдовским чарам кожаного шара.

Существовала еще, между прочим, и учеба, но, к счастью, мне хватало усидчивости, чтобы ухитриться приносить домой хорошие отметки, так что, отделавшись от обязанностей, я мог предаться удовольствиям. Во время учебы в лицее мне даже удалось выцарапать у родителей нечто вроде договора: за каждую хорошую отметку они отстегивали денежки.

Была составлена четкая таблица: отметки считались от 1 до 10; за 6 никаких денежных поощрений не полагалось, поскольку она соответствовала простому «удовлетворительно»; за 5 я не подлежал денежному штрафу, так как эта отметка, хоть и не особо хорошая, тем не менее была приемлемой и могла считаться немного ниже удовлетворительной. С 1 до 4 – трагедия: я не выкладывал деньги, но меня ожидала порка. Отметки с 7 до 10, чудо из чудес, обеспечивали премиальные в мою пользу.

Это был сказочный механизм, и я извлекал из него выгоду, с охотой вызываясь отвечать, когда был хорошо подготовлен. При такой системе мой фонд для покупки пластинок в субботу после обеда никогда не пустовал.

Музыка, которую я постоянно слушал и воспроизводил на гитаре, и футбол, в который я играл и наблюдал с трибун стадиона. Так пролетали мои деньки; я все лучше играл на гитаре, а также в футбол.

Поскольку я был великодушным от природы, мне нравилось разделять переживания, которые мне дарила музыка, с другими: я превратился в фаната по составлению подборок песен – это более личный подарок, нежели купленный готовый безликий диск. В те времена, когда еще не существовало mр3, айпода, Интернета и тому подобного, было нелегко раздобыть песни, и процесс составления подборки был долгим и тщательно отработанным. Я дарил их друзьям, родственникам и, признаюсь, также девушкам в надежде, что некоторые романтические песни помогут мне завоевать какую-нибудь из них. В глубине души я уповал на то, что, слушая «You Can Close Your Eyes», девушка может просто не заметить, что за ней ухаживает некто по фамилии Спагетти!