Друг детства - [10]

Больше всего над ней смеялись на физкультуре, и Лялька тихо страдала: купить новый тренировочный костюм взамен старого, из которого она тоже выросла, было можно, но фигуру-то другую не купишь! Да и на костюм денег пока не было, а старый обтягивал ее так, что… Что в один прекрасный день штаны треснули по шву, и весь класс увидел ее розовые трусы. Как же все ржали! И Сашка с ними, это было самое обидное. Ольга не заплакала. Она тут же ушла с урока, а физрук заорал на класс в полной ярости:

– А ну замолчали все! – Ребята испуганно притихли, и он, оглядев строй грозным взглядом, произнес: – Как вам не стыдно!

– Да смешно же! – сказал Калугин.

– И что именно тебе смешно? Что девушка попала в неловкое положение? Что у нее нет возможности купить себе такой вот костюм, как на тебе? Что у нее нет богатенького папы, как у тебя, а мама умерла? И что живут они только на бабушкину пенсию? Это так все смешно, не правда ли, Калугин?

Класс молчал. Сашке было мучительно стыдно – ведь и он хохотал, как дурак, со всеми. Ляля держалась спокойно, никто ее не дразнил, а некоторые девочки даже подходили с утешениями. Только Калуга донимал ее, распевая:

– А у Бахрушиной розовые трусы!

Ляльке это надоело, и она, повернувшись к Калугину – урок еще не начался, сказала громко, на весь класс:

– Глупый маленький Калугин сделал научное открытие: девочки носят трусы! Что же с ним будет, когда он узнает, что там, под трусами, тоже кое-что есть?

Калугин остолбенел, класс дружно выдохнул. Сашка, сидевший с Калугиным, с трудом удержался, чтобы не засмеяться, – Лялька! Только она могла так отбрить! Как он гордился ею в этот момент – несмотря на неприятное чувство, что сам давно должен был заткнуть Калугину рот. Весь урок по классу гулял нервный шепоток: происходила дружная переоценка ценностей – никто из одноклассников в жизни не осмелился бы произнести такое вслух! Вот это Бахрушина! На перемене озлившийся Калугин прижал Ляльку в темном углу, но она не испугалась:

– Отстань от меня, придурок! Как тресну, мало не покажется!

Сашка шагнул было к ним, но его опередил Сережка Пименов, и они с Калугиным подрались. А Лялька царственной походкой прошла мимо них по коридору – Сашка проводил ее взглядом: похудела она, что ли? Или что? Как-то изменилась…

Да, Ляля изменилась. Она поняла, что надо защищаться, что никто просто так тебя любить не будет и что предать может любой, даже самый близкий человек. Теперь она и впрямь чувствовала себя Ольгой – сильной, уверенной, независимой. А маленькая нелепая Лялька осталась там, в малиннике детства.

Вера Федоровна, классная руководительница, предложила ей материальную помощь от школы, но Ольга гордо отказалась: мы справимся, спасибо. Тогда Вера Федоровна нашла ей платных учеников, и у Ольги теперь почти совсем не стало свободного времени: уроки, ученики, дорога – она все время старалась ходить пешком, чтобы похудеть. Дом тоже требовал и времени, и денег: то крыша протекала, то заваливался забор. Оля Бахрушина не бывала ни на школьных вечерах, ни в гостях у одноклассников, зато Саша Сорокин развлекался вовсю.

Оля видела его то с одной девчонкой, то с другой, но, когда он приходил к ней – а он еще приходил, – как-то размякала и забывала обо всем, уж очень одиноко ей было. И каждый раз надеялась, что Сашка, которому она, целуясь, позволяла все больше и больше, не отвернется от нее в школе и все поймут, что это она – его девушка! Она, а не Жанка! И не Светка. Но он отворачивался. И делал вид, что ничего особенного между ними нет.

И Оле вдруг перестали нравиться его поцелуи. Нет, она по-прежнему обмирала от малейшего его прикосновения, но… Но это-то ей как раз и не нравилось. Ляля долго не могла объяснить себе, что не так, потом дошло: она-то не хотела целоваться больше ни с кем! Только с ним! А он…

«Какая я все-таки дура!» – мрачно думала она, спускаясь вниз по Центральной улице. Пешком она ходила еще и потому, что по дороге можно было поплакать, а дома надо было держаться, чтобы не расстраивать бабушку. – Почему я это все терплю? Почему не выскажу ему все, что думаю?» Они так ни разу не сказали ни слова по поводу поцелуев, просто глядели друг другу в глаза, смущенно улыбались и целовались, как будто так и надо. И в следующий раз, когда Сашка обнял ее, Ляля позволила себя поцеловать, но тут же вывернулась из его объятий и села подальше:

– Все, хватит.

Сашка подвинулся ближе и попытался продолжить, но Ольга решительно его оттолкнула:

– Хватит, я сказала! Я не хочу больше.

– Да ладно! Тебе же нравится!

– Нравится, ну и что? Я не хочу, чтобы ты на мне тренировался, а потом целовался… со всякими Жанками.

– Да с какими еще Жанками, что ты выдумываешь…

– С такими. Очень хорошо вас разглядела.

– Ну что ты, Ляль! Это все так, глупости.

– А мне почему-то кажется – это я «так». Я у тебя что, только для домашнего пользования?! А в школе я никто и звать никак? Бахрушина? Ты даже Олей меня не называешь, не то что Лялькой!

Сашка был потрясен – он никак не ожидал, что Лялька вдруг взовьется! Так все было хорошо, он с понедельника начинал мечтать о субботе, ему ужасно нравилось с ней целоваться – что-то особенное было в этих тайных поцелуях, более жгучее и пряное, чем с другими девчонками, и он даже осмелился один раз осторожно положить руку ей на грудь… И вот вам!