Дрожь - [20]

— Нет.

— Можно задать тебе один вопрос?

— Уже задал.

Он задумался.

— Тогда можно задать тебе два вопроса?

— Уже задал.

Сэм простонал и запустил в мою сторону маленькой диванной подушкой. Она описала небольшую дугу, в лунном свете похожая на черный снаряд, и, не причинив мне никакого вреда, шлепнулась рядом с моей головой.

— Тоже мне, самая умная выискалась.

Я ухмыльнулась в темноте.

— Ну ладно, вопрос так вопрос. Что ты хотел спросить?

— Тебя укусили.

Впрочем, это не был вопрос. Через всю комнату я чувствовала его любопытство, ощущала, как напряжено его тело. Я нырнула под одеяло, скрываясь от того, что он сказал.

— Я не знаю.

Сэм чуть возвысил голос.

— Как ты можешь этого не знать?

Я пожала плечами, хотя он не мог этого увидеть.

— Я была совсем маленькая.

— И я тоже. Я понимал, что происходит. — Я ничего не ответила, и он спросил: — Ты поэтому так покорно лежала? Ты не понимала, что они собираются тебя убить?

Я смотрела на темный прямоугольник ночного неба за окном и вспоминала Сэма в волчьем обличье. Волчья стая окружала меня, скаля зубы и высунув языки, рыча и наскакивая. Один из них, с обындевевшей шерстью, щетинившейся на загривке, стоял поодаль и дрожал, глядя на меня на снегу. А я лежала под меркнущим белым небом и не сводила с него глаз. Он был прекрасен: дикий и мрачный, с желтыми глазами, таящими в себе глубины, которых мне не дано было постичь. И запах у него был точно такой же, как и у всех остальных волков, которые меня окружали: густой, первобытный, мускусный. Даже сейчас, когда он лежал в моей комнате, я чуяла этот волчий запах, хотя на Сэме были медицинский костюм и новая кожа.

За окном завыл волк, негромко и пронзительно, за ним еще один. Ночной хор звучал все громче и громче, в нем недоставало скорбного голоса Сэма, но он все равно был великолепен. Сердце у меня защемило от непонятной тоски, а Сэм на полу негромко заскулил. Этот рвущий душу звук, застрявший где-то посередине между миром людей и миром волков, заставил меня очнуться.

— Ты скучаешь по ним? — прошептала я.

Сэм выбрался из своей импровизированной постели и остановился у окна, обхватив себя руками, — незнакомый силуэт на темном фоне.

— Нет. Да. Не знаю. Мне от этого... тошно. Как будто я здесь чужой.

Как это знакомо. Я попыталась выдавить из себя что-то такое, что могло бы его ободрить, но так и не придумала ничего, что прозвучало бы искренне.

— Но я такой, какой есть, — с вызовом произнес он, вздернув подбородок. Не знаю, кого он хотел убедить, меня или себя.

Он стоял у окна, пока волчий вой не достиг своего крещендо, и на глазах у меня выступили слезы.

— Иди сюда, поговорим, — сказала я, чтобы отвлечься самой и отвлечь Сэма. Он обернулся, но я не могла разглядеть его лица. — На полу холодно, спину застудишь. Давай забирайся ко мне.

— А как же твои родители? — спросил он, в точности как тогда в больнице. Я совсем почти уже собралась поинтересоваться, почему они так его волнуют, как вспомнила историю, которую он рассказал мне о своих родителях, и нежные бугристые рубцы у него на запястьях.

— Ты не знаешь моих предков.

— Где они, кстати? — спросил Сэм.

— Наверное, на вечеринке по случаю открытия галереи. Моя мама художница.

— Сейчас три часа ночи, — с сомнением в голосе напомнил он.

— Забирайся давай, — громче, чем намеревалась, сказала я. — Надеюсь, ты будешь хорошо себя вести. И не вздумай отбирать у меня одеяло. — Он все еще колебался, и я попросила: — Поторопись, пока не рассвело.

Он послушно поднял с пола подушку, но перед кроватью снова замялся. В темноте я с трудом различила мрачное выражение, с которым он обозревал запретную территорию кровати. Я не знала, то ли умилиться его нежеланию разделить постель с девушкой, то ли возмутиться, что я, очевидно, кажусь ему недостаточно привлекательной, раз в ответ на мое предложение он не бросился тут же на матрас рядом со мной.

В конце концов он все же забрался в постель. Под его тяжестью кровать заскрипела, и он, поморщившись, пристроился на самом дальнем от меня краешке, даже не под одеялом. Теперь его слабый волчий запах чувствовался сильнее, и я вздохнула, до странности довольная.

Сэм тоже вздохнул.

— Спасибо, — сказал он. Довольно чопорно, учитывая, что он лежал в моей постели.

— Не за что.

На меня вдруг навалилось осознание всего происходящего. Я лежала в постели с оборотнем. И не просто с оборотнем, а с моим волком. Снова и снова я воскрешала в памяти тот миг, когда на террасе вспыхнул свет и я увидела его. Меня охватила странная смесь возбуждения и нервозности.

Сэм повернул ко мне голову, словно почувствовал мое волнение. Его глаза поблескивали в темноте как будто совсем рядом.

— Они тебя покусали. Ты должна была тоже стать оборотнем.

В моих воспоминаниях волки обступили лежащее на снегу тело, они скалили зубы и рычали, и морды у них были в крови. Один из них, Сэм, потащил тело прочь от круга волков. Он нес его на двух ногах, оставляя за собой человечий след. Я чувствовала, что начинаю проваливаться в сон, и усилием воли заставила себя встряхнуться; не помню, ответила я Сэму или нет.

— Иногда мне жаль, что этого не случилось, — сказала я.