Дрозды. Последний оплот - [2]

– Как?

–Недавно получено донесение. Дроздовский пехотный полк и офицерская рота Самурского полка в третий раз очистили Дмитров от красных. Они перебили больше 600 латышей.

– Так много?

– Красные перепились на радостях, что разгромили наших и атаки не ждали.

– А вот это отличная новость!

– Есть еще одна, капитан. Нынче Корниловская дивизия взяла город Орел!

– Молодцы корниловцы! – вскричал Штерн. – Так и до Москвы недалеко!

– Но потери у наших большие. Все передовые части просят подкреплений. У нас много пленных и нужно заниматься фильтрацией. Больше резервов у нас нет. Негде брать бойцов.

– Мне нужно на фронт, поручик! Хватит мне сидеть в Воронеже! Сейчас решается судьба России.

– В этом ты прав, капитан. Но и здесь работы хватает!

– Какая это работа? Фамилии пленных переписывать? Я с пополнением уйду на фронт. Вернусь в свой полк. Мой батальон ведь снова без командира остался.

– А как же твоя служба в государственной страже?

– Мое место не здесь, Петр. Ты сам это понимаешь.

– Я помогу тебе, капитан. Поговорю с полковником Кальве.

– Только быстрее. Вчера всех нас заставили присутствовать при казни. Мне подобные зрелища не нравятся.

– Это инициатива не полковника Кальве, капитан, а генерал-лейтенанта Шкуро.

– Какая разница, чья это инициатива, Петр? Меня просто так никто не опустит, ибо здесь я по приказу контрразведки. Прикомандирован к канцелярии градоначальника. Я и канцелярия! Это просто смешно, поручик!

– Полковник Кальве имеет власть освободить тебя от твоей работы в управлении Государственной стражи…

***

Лабунский исполнил свое обещание и уже неделю как Штерн снова был на позициях, которые занимал Самурский пехотный полк на линии Кошелево-Бычки…

***

Полковник Кальве вызвал Лабунского в свой кабинет.

– Поручик!

– Да, господин полковник!

– Срочно зайдите в мой кабинет!

– Слушаюсь, господин полковник!

Лабунский поднялся с места и передал прапорщику Егорову пачку бумаг.

– Я к полковнику. Просмотрите эти бумаги, прапорщик.

– Да, господин поручик!

Лабунский вошел в кабинет. Полковник предложил ему сесть и подал рюмку с коньяком.

– Что-то случилось? – спросил Петр.

– Сводки одна хуже другой! Я вижу, что ты у себя постоянно смотришь на карту. И я делаю тоже.

Полковник указал на стену, где были отмечены занятые города.

– Красные двинут конный корпус Будённого в стык Добровольческой и Донской армий. Вот сюда! Корпус Будённого сосредотачивается на участке 4-го донского корпуса Мамонтова. Там же 12-я стрелковая дивизия красных. Стратегом быть не нужно! А на левом фланге крепко стоят твои «дрозды», поручик. На них ударят дивизии красных Уборевича!

– Наши выстоят.

– Хочу в это верить. Но сил мало! Катастрофически мало сил, поручик. А что можем сделать мы в тылу? У нас снова диверсия в депо! Отремонтированный с таким трудом паровоз вывели из строя! Снова ограбили склад продовольствия и перебили охрану! Я погряз в рутине и ничего в этой ситуации сделать не могу, – сказал адъютанту Кальве. – Дельные офицеры бегут, а тупицы остаются. К вам это не относится, поручик. Вот Штерн переведен в армию. Не желает служить в полиции!

– Если честно, то пользы от него там больше, господин полковник.

– А здесь кто работает? Меня завалили бумагами! Все требуют и требуют! Давай паровоз! Обеспечь обмундированием! Срочно перебросить стрелковый батальон на позиции, используя имеющийся в вашем распоряжении наличный транспорт! Отправить боеприпасы в расположение 3-й отдельной батареи! А что можно сделать, когда отряды Шкуро постоянно расстреливают людей? Кто станет работать в таких условиях? Вместо пайков его казаки в волчьих папахах раздают удары кнутом!

– Согласен с вами, Густав Карлович, – ответил Лабунский. – Поначалу это были те, кто сотрудничал с красными, а ныне и простые обыватели идут в расход. Еврейские погромы не прекращаются. Население отвернулось от нас, полковник. Уговорить рабочих выйти на смену почти невозможно. Их ставят к станкам насильно, но они разбегаются.

– Думаешь, я этого не вижу? Но на мои приказы Шкуро не реагирует. Он генерал и командир корпуса. Я для него не указ. Контрразведка вообще со мной не считается.

– И самое плохое, Густав Карлович, что мы полностью подтвердили то, что написано в листовках большевиков. Наши части попросту грабят население. Многие офицеры тыловых служб берут взятки. И ничего сделать нельзя! Ваша канцелярия насквозь этим пропитана. Балы и пьянки. Пир во время чумы!

– Я много раз имел разговоры с моим старшим адъютантом капитаном Рихманом. Хотел заставить его работать. Но где там! Да кем мне его заменить?

– И стоит ли менять? – спросил Лабунский. – Что изменит замена вора Рихмана?

– Он явно не на своем месте, поручик. Все делает с точностью до наоборот.

– Я также имел с ним стычки по поводу его нечистоплотности, господин полковник. Но хорошо если он просто взяточник. А если это измена? Он дискредитирует новую власть в городе.

– Да разве он один? – спросил полковник. – Но насчет измены? Это вы слишком, поручик. Его ведь назначили на должность по «просьбе» контрразведки.

– Контрразведки?

– Именно так. И не местной генерала Шкуро. А бери выше – контрразведки Добровольческого корпуса.