Дровосек - [4]

Рышард Жабиньский не хотел думать о том, что и католическая вера не дает человеку права на заведомый грех. Но вся политика католических государств испокон веков была сплошным нарушением Святых Заповедей, и от этого государства становились только сильнее, а значит, поступали правильно. Хотя вряд ли последнее касалось Польши. Многовековая битва за землю, развернувшаяся между польской шляхтой и соседями, была беспощадной и кровавой, но так и не сделавшей Речь Посполитую могучим государством на века. Рышард не хотел думать о том, что именно гордыня, не сдерживаемое религией желание завоевать побольше территорий и сокровищ толкали шляхетство на авантюры, чаще всего кончавшиеся для него поражениями и большой кровью. Рышарду нельзя было задаваться вопросом, почему православные русские век за веком расширяли свои владения и превратились в конце концов в огромную империю. Ведь тогда пришлось бы признать, что существует в их смиренной вере нечто особенное, помогавшее им в этой неспешной экспансии. Признать это означало бы признать, что православие все-таки пользуется промыслом Божьим, а католичество от его недостатка страдает. Такое было немыслимо. Не хотел он говорить об этом и с сыном, поэтому Збигнев вырос убежденным католиком, не знающим сомнений в правоте своей веры.

В семнадцать лет Збигнев готовился поступить в университет. Он был уже к этому времени идейно сформировавшимся человеком и к тому же имел хорошие способности для учебы. Его мать неоднократно поговаривала, что от польско-еврейских браков происходит сильное потомство, оно усваивает огневой польский темперамент и проницательный еврейский ум. Шляхта давно практиковала смешанные браки с дочерьми богатых евреев для укрепления состояния, а то и для дальнейшего обогащения. Не избежал этой судьбы и Рышард Жабиньский, который, правда, к своим материальным расчетам прибавил и два других немаловажных соображения. Во-первых, он без ума влюбился в красавицу Руфь Рабенштайн, известную своими вокальными данными, а во-вторых, будучи прогрессистом, Рышард считал такой брак передовым. Он утер нос многим дружкам-антисемитам из своего близкого окружения.

Потом он понял, что смешанная кровь может помешать Збигневу в Польше. Антиеврейские настроения здесь носили скрытый, но глубокий характер. Поэтому он с энтузиазмом воспринял предложение поехать послом в Канаду, которая обещала стать трамплином для совсем другой жизни его отпрыска.

Да, молодой Жабиньский имел прекрасные способности – способности уникальные и редко встречающиеся. И он не оставил их невостребованными. Потом, когда Збигнев мысленно возвращался к прожитым годам и думал о причинах своих успехов, он вспоминал науку, преподнесенную отцом. Ведь именно ненависть к врагам мобилизовала в нем внутренние ресурсы, заставила работать над собой день и ночь и, в конце концов, выбиться в ту элиту человечества, которая определяет траекторию его развития. Збигнев Жабиньский – один из умнейших людей двадцатого века.

«Кто же ты, Збигнев? – спрашивал он себя и отвечал: – В глубине моей души лежит любовь к поруганной родине и ненависть к ее врагам». Он вдруг вспомнил слова великого Герберта Уэллса: «Англии никогда не стать великой нацией, если не будет действовать в категориях зла». Да, ненависть – великое чувство. Оно придает неисчерпаемые силы.

Потом он пытался осмыслить эту ненависть. Почему она так глубока? Со слов отца? Неужели это может быть? Вербально внушенное чувство редко бывает глубоким. Чувство сильно тогда, когда оно порождено личным опытом. Но ведь русские конкретно ничего плохого Збигневу не сделали. Да, они насадили свой режим в его Польше. Однако этот режим принят населением. Оно не ушло в леса, не стреляет коммунистов. Оно что-то там строит. В чем же дело? Почему в душе его при мыслях о России скрежещет дробь барабана и раздается визг флейты, будто флейтиста уже прокололи штыком, и он в поледний раз выплюнул в нее содержимое своей утробы?

Збигнев уединялся в своем углу, зажигал свечу и молился Господу, прося его о прояснении сознания. Его единственно правильная католическая вера осуждает ненависть и насилие, но молчит, когда они употребляются во славу Христа. Сколько крови пролито крестоносцами и монашескими орденами в защиту славы Господней! Сколько еще прольется крови отколовшихся от истинной веры во исполнение Господней воли. Правы были святейшие Папы, посылавшие свои воинства для спасения Гроба Господня. Эта битва не кончится никогда, хотя сегодня другое время и другая ситуация. Последняя мировая война породила широкий пацифизм. Развелась целая армия дурачков, считающих, что войн можно избежать. Всю историю человечества войны следовали одна за другой. А тут образовалось движение, не признающее простых законов истории. Эти недоумки пытаются сделать международную политику уделом блаженных миротворцев. Конечно, этого не случится никогда, но ведь они влияют на мозги людей. Сегодня целые народы считают войну неестественным делом. Благодаря им нормальное понимание войны как легитимного средства вышло за рамки легальности.